Частная школа - экстернат. Опыт «дегустации»

Татьяна Шманкевич
СПбГУ, факультет социологии,
cт. науч. сотр. НИИКСИ, к.с.н.

Современная городская общеобразовательная школа - понятие многослойное. Помимо «обычных» школ оно включает в себя лицеи и гимназии, гуманитарные и физико-математические школы, школы с углубленным изучением иностранного языка или любого другого цикла учебных предметов и пр.. Школы делятся на государственные и частные, негосударственные. В этом многослойном пироге обратим внимание на такой слой, как школы-экстернаты, возникшие  относительно недавно одновременно как ответ на вызов времени и как вызов устоявшимся образовательным традициям.

Тема школьного экстерната органично вписывается в концепцию образования взрослых, благотворное влияние которой К. Манхейм определил, как актуализацию принципов непрерывного образования, повлекших трансформацию практически всех образовательных ступеней, включая и школу. С этого момента цель школьного обучения видится уже не в передаче учащимся определенного набор готовых знаний, «а в том, чтобы научить их эффективнее учиться у самой жизни»[1]. Общей тенденцией становится  появление новых образовательных форм, таких как дистанционное, религиозное, политическое образование, дополнительные формы социокультурного образования и т.д.[2].

В обозначенной логике происходит и становление экстерната - самостоятельной (часто - ускоренной) формы получения образования вне  учебного заведения со строго установленным порядком сдачи экзаменов по программе курса данного учебного заведения. Особый момент в истории экстерната - появление специализированных на экстернате школ - пока не получил социологического осмысления. В исследованиях социологов, посвященных современной российской школе, экстернат лишь упоминается как одна из форм школьного обучения или как одна из разновидностей частной школы[3].

Наша задача - рассмотреть, как и когда в многослойном  пироге российской общеобразовательной школы появился новый слой под названием  школа-экстернат, после чего, анализируя опыт конкретной питерской школы, «продегустировать» эту  образовательную новинку. Дегустация - восприятие, вне сомнения, субъективное. Отсюда  формат исследования, не предполагающий некоего «объективного» обзора, что не исключает определенной генерализации выводов.

Исторический экскурс в «кухню» школьного экстерната

Школьный экстернат  был введен в СССР в 1935 г. формально как одна из форм получения 8-летнего и общего среднего образования, фактически функционируя как разновидность заочного образования  для «работающей молодежи и взрослых». Предприятия и учреждения обязывались предоставлять экстернам дополнительный отпуск с сохранением зарплаты. Особо подчеркивалось, что к сдаче экзаменов за курс 8-летней школы допускались лица не моложе 16 лет, средней школы - не моложе 18 лет[4].

В советское время не исключалась возможность для наиболее одаренных детей раньше своих сверстников окончить школьное образование. То были разовые исключительные случаи, о которых, например, упоминают в своих биографиях академики С. Королев и Н. Амосов,  Эльдар Рязанов и Лев Дуров. Прецедент «детского» экстерната существовал, но как очень редкое исключение из общего правила. Каждый конкретный случай разбирался отдельно, родителям следовало преодолеть немало бюрократических препятствий, чтобы получить особое распоряжение главы районо. Сдать экзамены экстерном можно было далеко не в каждой школе.  Учебные учреждения, имеющие право принять экзамены экстерном, назначались специальным постановлением областного (краевого) Отдела образования или Министерством просвещения народного образования автономной (союзной) республики.

В пользу «детского» экстерната ситуация меняется в 1985 году с выходом Положения, предлагающего алгоритм подготовки школьников, желающих ускорить своё обучение в общеобразовательной школе или закончить школу, не посещая уроки. Этот «рецепт» был уточнен и закреплен в принятом в 1991 г. Законе об образовании - происходит легитимация школьного экстерната, создаются законодательные условия для того, чтобы «детский» экстернат престал быть редким случаем.

Для перехода учащегося на экстернат становится достаточно  заявления его родителей на имя директора школы. Расширяется и сеть учебных учреждений, оказывающих такие образовательные услуги. Теперь любая общеобразовательная школа, имеющая государственную аккредитацию,  в праве внести в школьный устав пункт об экстернате[5].

В первую очередь, как  показывает опыт 90-х, новым правом  воспользовались не общеобразовательные школы, а вечерне-сменные учебные учреждения. Что вполне точно отражает как конгруэнтность самой идеи экстерната концепции образования взрослых, так и особенность развития российской (советской) образовательной системы, а именно преемственность школьного экстерната школам рабочей молодежи. В Петербурге, например, в девяностые годы не было уже ни одной «вечерки» без экстерната.

Общеобразовательные школы в освоении этого направления оказались более косными. Для успешного функционирования экстерната школам было необходимо не просто овладеть новыми технологиями, но и изменить психологию взаимоотношения с учащимися и их родителями, переосмыслить саму концепцию образования. Сосуществование же в пространстве одной школы двух разных педагогических систем зачастую вело к выхолащиванию идеи экстерната, для самой школы оборачиваясь дополнительной головной болью вместо ожидаемых  дополнительных бонусов. Поэтому по-прежнему, когда возникала необходимость перевести учащегося с дневного обучения на экстернат, сделать это в «родной» школе далеко не всегда было реально.

Проблема не ограничивалась нежеланием школьной администрации связываться с новой формой обучения. Часто причиной перехода от дневного обучения к экстернату служил школьный конфликт, разрешить который в «старых» стенах было практически невозможно. А поскольку за желающими перейти на экстернат (не только за учеником, но и за его родителями) тут же закреплялась репутация «трудных клиентов», директора «чужих» школ не торопились взять на себя подобную ношу. И всё это на фоне интриг, взаимных претензий, взяток, извечного недоверия к новому. Из интервью: «У моей подруги за оформление экстерна попросили взятку и намекнули, что потом платить придется за каждый экзамен. В некоторых школах требуют посещать платные лекции, без них не допускают к экзамену. Многие педагоги считают, что все экстерны брезгуют школой, нанимают дорогих преподавателей, поэтому их можно и нужно "доить''»[6].

В такой ситуации, несмотря на законодательные подвижки, экстернат-образование рисковало остаться по-прежнему преимущественно сектором из сферы образования взрослых, которая, по словам экспертов, и в советские времена была гораздо мобильнее и разнообразнее теории и практики школьной педагогики. Но качество образовательного «пирога» меняется с появлением ещё одной версии «рецепта» экстерната.

Одним из последствий принятия Закона «Об образовании» в девяностые годы стал, так называемый, «бум» частных школ[7], в ходе которого оформилась и такая их разновидность как частные школы-экстернаты. Возьмемся предположить, что именно этим школам удалось не просто значительно изменить вкус  экстерната, но перевернуть ситуацию в сторону практического формирования школьного экстерната как целостной образовательной системы.

Что мы дегустируем

Как было сказано выше, конкретный этап исследования не предполагает комплексного анализа формирующейся системы школьного экстерната. Ставится более скромная задача - обобщить соображения, возникшие на основе изучения и осмысления опыта одной частной экстернат-школы в контексте конкретного времени и конкретного города.

Время - 1991 - 2010 гг..  

Город - Санкт-Петербург. Если, скажем, для Москвы информация о возможностях получить среднее школьное образование экстерном в настоящее время неплохо систематизирована (достаточно ввести в поисковую систему нужную комбинацию слов, чтобы тут же получить схему сложившегося в Москве школьного экстерната с указанием точных адресов и ссылками на дополнительные сайты[8]), то для Питера такой выверенной картины не существует. Нет ни доступной статистики по количеству  экстернов,  ни систематизированной информации по учебным заведениям, оказывающим экстернат-услуги, ни социологических исследований, посвященных этому типу учебного учреждения. Существуют разрозненные сайты школ и учебных центров, в уставе которых содержится положение об экстернате[9].  Дополнительно к анализу информации с этих сайтов проведен вторичный анализ исследований негосударственных образовательных учреждений Санкт-Петербурга[10], а так же диссертационных  педагогических материалов, связанных с тематикой экстерната[11]. Основой эмпирической базы исследования стали материалы глубинных интервью с директором, преподавателями, родителями и учащимися одной частной школы.

Частная школа «Экспресс»[12]. Выбор школы не случаен. Во-первых, история конкретной школы удачно вписывается в хронологические рамки легитимации школьного экстерната: от Закона 1991 года «Об образовании» по наши дни. Во-вторых,  опыт «Экспресса» - редкий случай типологического насыщения, когда  на примере одного учебного заведения можно рассмотреть три основных «рецепта» организации школьного экстерната: от создания экстернат-образования в рамках вечерней школы, существования в качестве отдельной подструктуры  крупного образовательного учреждения до организации самостоятельной частной экстернат-школы. Втретьих, если можно так сформулировать, особая экспертная ценность директора школы «Экспресс», до 2010 года параллельно с директорскими обязанностями работавшего в Академии постдипломного педагогического образования доцентом кафедры педагогики и андрагогики и руководителя Санкт-Петербургского отделения АсНООР (до 2006 года)  и, следовательно, обладающего уникальной информацией по теме исследования. Вчетвертых, опыт школы «Экспресс» задается как  некий континуум теории, обобщенной в педагогической диссертации[13], и почти 20-летней практики. В результате, дегустируя, казалось бы, единичное, мы получаем возможность через интерпретацию эмпирического материала подойти к определенному уровню теоретического обобщения[14].

В поисках оптимального «рецепта»

Официально частная школа «Экспресс» создана в 1998 г. Но к решению создать самостоятельную экстернат-школу ее директор Ольга Дмитриевна Владимирская пришла не сразу.

Из интервью с О. Д. Владимирской /11.12.2007/:

Т_Ольга Дмитриевна, каким образом у Вас родилась идея создания образовательного учреждения,  где не будет учебного процесса в общепринятом смысле?

О_ Этому послужило многое. Ну, во-первых, моя работа в течение четырех лет заграницей в Венгрии  в группе войск в маленьком гарнизоне, где и школа была, соответственно, очень маленькая. Детей там было меньше ста… было очень комфортно работать. Все учителя знали абсолютно всех детей не только в лицо… И вот эта маленькая гарнизонная школа, в общем, мне и показала прелесть небольших школ. И я до сих пор считаю, что в школе директор, администратор должен знать всех детей.

Т_ Вы в этой школе работали директором?

О_ По сути, я выполняла обязанности директора, хотя формально работала завучем, потому как никогда не была членом партии. Сейчас модно говорить о своем принципиальном нежелании вступать в партию. Я же скорее была прагматик. И честно говоря, чтобы стать директором, мне не трудно было вступить в партию, но не делала я этого потому, что отчаянно боялась хозяйственной работы. Мне тогда казалось, что это катастрофа, если  крыша потечет или унитаз сломается, это всё мне тогда казалось таким непреодолимым. Теперь мне, конечно, смешно об этом вспоминать. Потому что мне кажется, это такая ерунда, о которой и говорить не стоит. По сравнению с тем, что пришлось преодолеть в 90-ые годы, создавая свою школу, это мне все кажется ерундой. Но всё, что ни делается, все к лучшему Очевидно, если бы я в своё время стала директором массовой школы, я бы приняла её нормативы и все в моей судьбе сложилось иначе.

А так вернувшись в Петербург, я сохранила как идеал свои воспоминания об этой маленькой школе, которая  мне показала, как важно работать с каждым ребенком и что маленьким дружным коллективом можно всего достичь… Именно тогда у меня оформилась мысль, что потенциал заключается в том, что нужно работать с каждым ребенком.

Т_ И была надежда её реализовать в своей последующей  деятельности?

            О_Тогда в 84 году, если только где-то в подсознании. Когда мы вернулись из Венгрии, думать о том, что я создам какую-то свою школу, было просто нереально. Но вот преодолеть свою неприязнь к массовой школе я так и не смогла, поскольку в массовой школе и ребенок всегда массовый. А вот у нас в Венгрии была эта махонькая школа, и я до сих пор помню  всех детей, которые там учились. Понимаете, всех!  И мои собственные дети, они ведь тоже в этой школе учились, и когда мы начинаем вспоминать, они тоже всё помнят до мельчайших деталей. И все воспоминания очень позитивные. Там у них никаких проблем не было с учителями.

Т_ Лично у Ваших детей  школьная ситуация изменилась, когда вы вернулись в Питер?

О_ Ну, дело в том, что отчасти я сама была виновата. Я очень хорошо своего сына выучила до школы. Когда он пришел в первый класс, там дети были неподготовленные, а он и читал, и считал,  вообще для него проблем практически не было. Поэтому первые годы школа у него фактически с трудом не ассоциировалась. К тому же в венгерской школе все друг друга знали. Было удивительное ощущение дома. А вернулись в Питер, все поменялось. И школа огромная массовая, где индивидуальный подход может быть только декларирован. И программа для него совершенно новая, требующая уже приложения усилий, а ведь для сына школа всегда ассоциировалась только с чем-то легким и приятным. И закономерно произошло отторжение. Ребенок категорически отказывался учиться. Это было ужасно, потому что это был просто бунт! И это был бунт не против конкретных учителей. Он в принципе не хотел ходить в школу. Он её не любил, он её ненавидел. И в то же время он не был белоручкой или бездельником.

Он был настоящим фанатом железной дороги. Как только мы приехали, он сразу побежал на Октябрьскую железную дорогу, и, можно сказать, всю свою жизнь он провел там. На первом этапе он её мыл, чистил. Потом был проводником. Уже параллельно с институтом работал помощником машиниста. Затем машинистом. Вся его жизнь – это железная дорога. Но сколько я не пыталась объяснить его классному руководителю, которая, к слову, была заслуженным учителем, что не может у человека быть две жизни. Одна, чтобы он после уроков поливал цветы или что-то иное делал в классе. А другая, чтобы бегом мчаться домой, быстро «накарякать» свои уроки, просто чтобы формально они были сделаны, и тут же в один миг - на железную дорогу.

Там штаб у них был на Лиговке, близко от нашего дома. И он там проводил всё своё время. А потом даже случилось так, что мне пришлось придти работать в школу, в которой он учился, потому что другого выхода у нас просто не было. Я работала в РОНО в то время, и одновременно вела физику в том классе, где  учился сын, потому что как-то выучить его иначе, другой возможности не было. И дневник был исписан замечаниями по периметру. Но, я-то понимала, что ребенок у меня вполне адаптивный. Просто у него было свое дело, которое в общепринятый школьный стандарт не вписывалось. Поэтому школа вызывала у него одни отрицательные эмоции, он ненавидел одного учителя, другого. Были постоянно какие-то конфликты, рассказать, так это просто страшно.

К счастью, в тот период, когда он заканчивал восьмой класс, начали открывать эти школы-вуз, и мы быстренько побежали в школу ЛИИЖТа. Класс был сформирован из мальчишек, которые выросли на Октябрьской дороге, все они были знакомы. А девочки были из той же школу, в которую ходил сын, они все хорошо учились.  И в результате сформировался очень хороший класс. Все ребята хорошо закончили школу и поступили в ЛИИЖТ. И это нас просто спасло. Просто повезло. Институт  сын закончил благополучно Теперь я думаю, что если бы в то время была возможность учить  сына дома и давать ему возможность приходить сдавать зачеты и экзамены, то все школьные проблемы разрешились очень просто. Понимаете, не было бы никаких этих трудностей, сложностей, всего этого школьного ада [].

… Этот фрагмент интервью, казалось бы, не имеющий прямого отношения к теме экстерната, привожу довольно подробно для того, чтобы проанализировать, чем мотивировалось индивидуальное решение создать нечто новое, отличное от обычной образовательной среды. Во-первых, наличием «другого» опыта, который, безусловно, расширил рамки референций, избавил от профессиональных шор, что учить можно только так, а не иначе. Во-вторых, пониманием на собственном опыте преимущества индивидуальной работы с каждым учащимся («штучного образования», по выражению информантки) и последующим за этим «отторжением массовой школы». В третьих, как это ни странно, позитивно сказалось отсутствие опыта работы в качестве официального руководителя советской школы. Информантка признает, что будучи человеком правил, она вероятней всего приняла нормы того поля, на котором бы оказалась. А приняв правила, отказаться от них в будущем было бы гораздо сложней. В четвертых, к профессиональному позитивному опыту работы в маленькой школе, добавился негативный родительский опыт, усиливший отторжение правил советской школы, предлагающей всем единую стандартную форму образование. Тем самым актуализировалась «сидящая в подсознании мысль, что образование можно и нужно выстраивать отличным от массовой школы образом».

Из интервью с О. Д. Владимирской /11.12.2007/:

Т_ Вы сказали, что в 84 году о создании своей школы невозможно было и подумать, а когда пришло понимание, что время настало?

О_ Когда в 91-м году вышел Закон об образовании. Я его открыла, увидела Положение об экстернате и самообразовании, и тут же решила, что вот этим и надо срочно заниматься. Правда, еще не было ясного понимания, как. И снова начался путь проб и ошибок. Первую свою экстернат-структуру я организовала на базе восьмидесятой школы Центрального района. И это автоматически повлекло за собой целый ряд трудностей.

Прежде всего,  всё умалялось зависимостью от директора школы, в стенах которой я  решила работать и где числилась в качестве подразделения. Хотя в самом начале и понятия подразделения ещё не было, поскольку ещё не был принят Гражданский кодекс. Тем более очень сложно было отстаивать свои права. Другая сложность, вытекающая из формы сосуществования в стенах общеобразовательной школы, - это то, что в экстернат-структуре работали обычные школьные учителя. А в экстернат-школе должны работать учителя, понимающие куда они пришли, понимающие суть и задачи экстерната. А получилось так, что для большинства учителей экстернат  просто стал ещё одной дополнительной школьной нагрузкой, за которую они получали доплату. Поэтому от неё не отказывались, но и душу не вкладывали. Такой учитель на секундочку забегал к ученику, быстренько на ходу с ним что-то делал или вообще ничего не делал, просто ставил ему «три». Какой тут индивидуальный подход? []

…Как мы видим, первый опыт организации экстерната осуществляется на базе 80-ой вечерней школы Центрального района. Это была одна из питерских (ленинградских) школ, которая ещё в советское время имела право на прием экзаменов экстерном. Но тогда это были разовые случаи, требующие специального постановления районо. В 1992 - 1996 гг.. под  руководством Владимирской впервые в этой школе экстернат начинает выстраиваться как стабильная образовательная структура.  Но, к огромному разочарованию инициатора этого проекта, в рамках «чужой» школы нечего было и думать о действительной самостоятельности, без которой происходило «профанирование всего того, что было задумано изначально». В итоге, Владимирская на время отказывается от своего эксперимента и уходит из школы. 

После её ухода экстернат в 80-й вечерней остался, продолжает существовать и в настоящее время со школой «Экспресс» поддерживает дружеские отношения. «Дружим, иногда меняемся своим контингентом. Это не удивительно. Сейчас в городе, пожалуй, нет ни одной вечерки без экстерната. И мы со всеми поддерживаем добрые отношения. Наиболее сильные из них, с точки зрения экстерната, - 2-ая школа Московского района, 100-ая Выборгского,  533-я Красногвардейского 195 Адмиралтейского.

 Но такого методического сопровождения, как у нас, и я это гордостью говорю, ни у кого нет. Все они методички у нас покупают». Это из интервью с О.Д. Владимирской 2010 года /5.03.2010/. А тогда в 1996-м году у неё было ощущение, что всё рухнуло и на какое-то время просто опустились руки.

Из интервью с О. Д. Владимирской /11.12.2007/:

­О_Честно признаюсь, на какое-то время у меня опустились руки. Но тут произошла встреча с очень важным в моей жизни человеком.

 Т_ В подтверждение тому, что когда работаешь над проблемой, счастливая случайность гарантирована?

О_ Выходит, что так. Для меня такой счастливой случайностью, стало знакомство с Татьяной Владимировной Шадриной. Я уже даже не помню, каким образом, при каких обстоятельствах мы с ней познакомились.. А вот то, что эта встреча стала поворотным моментом в моей судьбе – это безусловно. И день, когда  Татьяна Владимировна привела меня в Институт образования взрослых к Семену Григорьевичу Вершловскому, помню очень хорошо. Это было 5 декабря 1996 года… Сергей Григорьевич очень заинтересовался  моей идеей экстерн-образования. Тогда у них в Институте было достаточно свободных помещений, и они для моей школы выделили небольшой офис. А когда было нужно, мы пользовались учебными классами, которые располагались на втором этаже. Когда Институт образования взрослых  переехал на Фонтанку, мы переехали вместе с ним. Там впервые мы официально стали подразделением. Всё очень хорошо складывалось. Но потом начались проблемы, которые испытал, наверное, каждый, организовывающий свою фирму, своё дело. Очень трудно в новых условиях дружить  и работать со старыми друзьями. Начинаются неприятности там, где совсем не ожидаешь [].

…Итак, в 1996 - 1998 гг.  экстернат был снова организован Владимирской уже как подразделение при Институте образования взрослых, в  рамках существовавшего там Центра образования. Но начинаются проблемы, которые принято определять, как болезнь роста. Представляется, что дело не столько в зависти окружающих, сколько в том, что информантка уже пережила ту стадию, когда нуждалась в чьем-то покровительстве. В результате, Владимирская  ушла из Института и в этом же году создала  свою независимую фирму. В 1998 году «Экспресс» была зарегистрирована как самостоятельная экстернат-школа. В этот раз после ухода О.Д. Владимирской созданная  ею подструктура экстерната продержалась недолго.  Но с самим Институтом связь не оборвалась.

 Из интервью с О. Д. Владимирской /11.12.2007/:

О_   Нужно сказать, что в то время я работала над диссертацией «Социально-педагогические условия организации экстерната как образовательного учреждения». Поэтому в этот раз, когда мы начинали работу,  у меня было уже совершенно четкое представление, что и как нужно сделать. И моя практическая деятельность, и научная работа очень хорошо дополняли друг друга. Я не считаю себя научным работником и абстрактной наукой никогда до этого не занималась. До работы у  С.Г. Вершловского у меня всегда преобладало направление организационной, управленческой деятельности. И поначалу я именно в этом гораздо лучше ориентировалась. Но Семен Григорьевич меня все время направлял в социально-педагогическое русло, за что я ему очень благодарна, поскольку  если не понять этой стороны вопроса, всё остальное бессмысленно. Потому как для чего что-то создавать, не взирая на того, для кого ты это организовал, не рассматривая под лупой каждого ребенка, который приходит.

Т_ Следовательно ещё одним ресурсом для создания вашей школы стала лично  Ваша научная работа?

О_ Да, но при поддержке удивительно талантливых людей. Тогда в Институте образования взрослых была очень хорошая атмосфера. Все ко мне совершенно замечательно относились, просто фантастически. И Галина Степановна Суховская и Евгения Андреевна Соколовская. Они столько времени на меня тратили! Удивительно! Принимали участие во всех моих начинаниях и поддерживали меня невероятно. Поэтому диссертация, которую я написала, во многом благодаря их помощи, их всестороннего содействия, очень мне нравится. И то, что получилась действительно нужная работа, доказывает такой совершенно удивительный факт, что сейчас эту диссертацию читают родители моих учеников. Причем родители маленьких детей, которые учатся дома. Родителям старшеклассников я этот текст, честно говоря, никогда и не предлагала, поскольку там дети гораздо более самостоятельные и от участия родителей уже гораздо меньше зависят.

            Т_ А как это произошло? Вы сами предложили текст диссертации как пособие по самообразованию?

            О_ Нет, что Вы. Дело в том, что  этом году, занимаясь сертификацией учреждения, я сначала сама серьезно перечитала свою диссертацию. Приятно было осознавать, что там всё практически заложено было. Сразу скажу, тем, что диссертация намного опередила тогдашнее развитие образования, я обязана Вершловскому. Семен Григорьевич мне все время говорил, не идите только от своего сегодняшнего опыта, он далеко не идеален, смотрите вглубь феномена. Таким образом я разрабатывала представление о неком идеальном экстернат-образовании, которому мы сейчас стараемся соответствовать.

И вот во время подготовки сертификации мама одной ученицы, что помогала мне работать с бумагами, сначала бегло просмотрела текст диссертации, а потом говорит: «Слушайте, это такое полезное чтение, скиньте мне его в электронном виде». После чего поделилась со мной впечатлением от прочитанного. Разговор услышала другая мама. Тоже захотела почитать. Таким образом,у нас появился совершенно необычайный феномен, когда родители интересуются подобной литературой... Я не идеализирую ситуацию, не все родители, конечно. Но есть семьи, где родители, действительно, участвуют в образовании своего ребенка в самом широком смысле этого слова.

            Т_ Это, действительно, уникальный случай, когда теоретическая диссертация становится для автора-практика руководством  к действию.

            О_ Да. И я заслуженно горжусь этим. Именно в диссертации я рассматривала вопросы, где возможно организовывать экстернат, каким путем его можно организовывать. А так как я на собственном опыте опробовала все три основных способа организации экстерната, могу уверенно говорить, что самостоятельное учреждение - это наиболее оптимальный вариант. Я думаю, это единственный способ, когда ребята будут осознавать, что школа создана именно для них,  а не так, что просто пришли во второй половине дня уставшие учителя, что-то им дали и побежали дальше. Конечно, наши учителя тоже приходят после рабочего дня, но они приходят в другое учреждение. И они приходят с другими задачами, нацеленные на другую деятельность.

            Т_ И что отличает ваших учителей?

            О_ Все наши учителя работают по совместительству. К сожалению, я не могу людям гарантировать нагрузку. Вот были годы (2003, 2004, 2005 год), когда очень много было экстернов. Выпуски были по 72-76 человека. Тогда можно было брать учителей на полную нагрузку спокойно. Но сейчас пошли годы спада, и взять человека, не гарантировав ему заработок, это очень рискованно. Поэтому я предпочитаю взять двух – трех учителей, заранее оговорив условия. Ведь, как не все ребята могут учиться в школе – экстернат, так и не все учителя могут в ней учить.

При этом у нас сложился костяк преподавателей, которые работают в школе с самого её открытия. Вот учительница литературы работает с самого первого года работы школы. Учительница биологии - восемь лет. Учительница английского – одиннадцать лет работает, то есть даже с тех пор, когда мы ещё в составе другой школе были, понимаете? Но, к сожалению, не все учителя «прививаются». Вот мы пытались новых учителей привлекать,  совершенно не прирастают у нас учителя из престижных гимназий, люди, у которых повышенные требования к знаниям учащихся (именно по своим предметам).

Не подходит нам учитель, для которого его предмет важнее ученика. Такие люди, как правило, считают, что их предмет, - это самый главный предмет в школе и что без знания второй фазы французской революции невозможно выходить на экзамен. Это у нас в школе такая притча есть. Некоторое время в школе работала учительница истории, которая сокрушалась, что ученики не разобрались со второй фазой французской революции  и поэтому не в состоянии выйти на экзамен. Поэтому мы, в первую очередь, со своими учителями приходим к пониманию того, что образование  не должно превращаться в зазубривание буквально всех деталей. Образование, прежде всего, должно давать целостное представление о предмете.             Вот это целостное представление предмета мы и пытаемся сделать отличительной чертой нашего образования. Сейчас вот, например,  это на физике очень хорошо получается.  Выявили круг глобальных законов, которые человек должен понимать, и вот если он понимает эти законы, как они наш мир организуют, то  это и есть самое главное. А умеет ли он там подставить цифры в законы или не умеет, это уже следующий этап. И если учащемуся это будет необходимо или просто возникнет желание, то, имея общее представление и понимание, он, конечно, разберется во всем прочем.

Так же мы пытаемся поступать со всеми школьными предметами. Самое главное – создание целостного представления. И вот об этом с благодарностью говорят многие выпускники, о том, что они у нас наконец-то поняли, что такое предмет в целом. Ведь в школе предмет раздроблен по годам и четвертям, и особенно те предметы, по которым маленькое количество часов, часто совсем теряются в преставлении ребенка.  И когда это один час в неделю (тем более что эти часы то по вине ребенка, то по вине учителя пропадают), то, что давалось в сентябре, в мае уже никто, как правило, не помнит.

Был у нас ученик. Пришел к нам, когда ему уже за двадцать, после армии. Встречаю его как-то. Он идет такой счастливый по коридору, а я ему навстречу. Оказывается, радуется тройке по географии. Я вначале не понимаю, чему радоваться, ладно бы была пятерка. А он мне объясняет: «Так я хоть теперь понял, что это такое география. Потому, что в школе пришел один раз, опоздал, выгнали. Потом я заболел. Потом  учительница заболела. Потом какой-то субботник был…Поэтому эта география была как пустой звук». И это очень типичный школьный опыт.

            Т_ Школьный опыт, с которым приходят ваши ученики, чаще какой?

            О_ Как правило, негативный. Была у нас девочка, просто история, списанная с фильма «Чучело». Больно было слышать, что больше всего её в нашей школе привлекало отсутствие обязательных контактов со сверстниками. К сожалению, мы так окончательно лед растопить и не смогли. К концу обучения у нас она начала несколько больше общаться, понемногу улыбаться, но зажатость, настороженность всё же осталась

Надо сказать, что у нас очень мало людей, у кого положительный школьный опыт. Но есть и такие. Например, выпускник нашей школы Дима Козлов в своей прежней школе шел на золотую медаль.

            Т_ И в чем причина его прихода к вам?

            О_ Для меня сначала это тоже было большой загадкой. Но как он сам объяснил, к одиннадцатому классу Дима понял то, что не может рассеивать свои силы до бесконечности. В школе, чтобы получить золотую медаль, нужно все без исключения предметы очень хорошо осваивать. А Дима, с одной стороны, определил для себя круг предметов, на которых он бы хотел сконцентрировать свои силы. С другой стороны, юноша понял, что до бесконечности расширять круг знаний невозможно.  А наши школы, особенно гимназии и лицеи повышенного уровня, именно этим и занимаются,  увеличением количества предметов, обязательных для учащихся. В результате все эти здоровьесберегающие технологии не работают, потому что если у ученика в день восемь уроков, у него практически нет ни возможности заниматься дополнительно, ни возможности заниматься самообразованием, ни возможности вообще просто досуг иметь, потому что занятия в  школе заканчиваются  только часов в пять вечера. А еще нужно сделать уроки, если он действительно заинтересован в том, чтобы у него все было в школе хорошо.  И такая ситуация становится типичной. В итоге, за последние три года у нас в школе появилась новая категория детей, которые приходят к нам с очень хорошими школьными отметками.

Т_ То есть это такие случаи успешной школьной биографии. Что ребят или их родителей заставляет отказаться от неё, кроме желания сберечь здоровье?

О_ Разные бывают ситуации. Сейчас у нас в школе учатся три девочки, пришедшие к нам с очень хорошими оценками из хороших школ, главным образом, из желания изменить режим получения образования. И для того, чтобы нагрузку уменьшить, и для того, чтобы заниматься любимым делом, скажем рисованием, танцами.

Т_  А не получится так, что изменение режима образования повлечет за собой изменение качества знаний и не в лучшую сторону? Ведь не секрет, что в отношении частных школ часто звучит упрек, что они создают тепличные условия и тем самым проецируют ожидание подобных условий в будущем, чем нередко оказывают учащимся медвежью услугу.  Индивидуализация учебного процесса в частных школах нередко идет по пути снижения требований, а в результате понижается уровень знаний. Каким образом вы своим учащимся гарантируют, что не будет этого понижения?   Или Вы допускаете, что такое понижение может быть, но не считаете это страшным?

О_ Понижения быть не должно, потому что мы должны дать стандарт, ниже стандарта обучать мы просто не имеем права. Стандарты опубликованы, мы ими руководствуемся, по ним работаем. И это самый первый вопрос, который мы оговариваем и с учителями, и с родителями, и с учеником. При этом важно понимание, что следование стандартам образования – это не следование одному единственному шаблону образовательного маршрута. Поэтому, когда к нам приходит новый ученик, всегда важно понять, а что ему в итоге нужно?

Т_ То есть, на Ваш взгляд, следование стандартам образования вовсе не означает стандартизации и формализации образовательного процесса?

О_Ни в коем случае. Поэтому, когда приходит новый ученик, мы не начинаем сразу процесс обучения, а сначала стараемся понять, на что этот ребенок способен, какие у него притязания и, в итоге, что мы хотим от него на выходе. Мы против формализма в образовании. Вот к нам пришла девочка – шестиклассница. Она  занимается хореографией, при этом хорошо учится, и в прежней школе у неё всё было в порядке. Что мы хотим? Какой уровень освоения конкретного предмета, например, математики, предполагаем достичь? Об этом мы в первую очередь разговариваем и с самой девочкой и, конечно, с её родителями. В  нашей индивидуальной работе обязательно должен быть запланирован конечный результат.

Ещё один пример. Девочка  из художественной среды. Мама и папа – художники. О дочери говорят, что девочка невероятно талантлива. При этом она хорошо училась в своей прежней школе по всем предметам. И вот по всем предметам, по каждому в отдельности, мы вместе с родителями планируем, какую планку нам стоит взять, поскольку если с ней работать практически по любому школьному предмету, она даст наивысший результат. Но надо ли ей это? Вот тот вопрос, который мы заранее вместе с семьей проговариваем.

Т_ То есть планирование успеваемости ребенка решается на уровне родительского запроса, социального заказа?

О_ Это совместное решение семьи и школы, я бы назвала его согласованием позиции, потому как иначе организовать работу невозможно. Например, в этом году к нам пришла девочка-одиннадцатиклассница, которая собирается  поступать в театральный. Мама девочки не скрывает, что из прежней школы они ушли из-за проблем с математикой. По словам самой мамы, у дочери так плохо с математикой, что это просто ужас. И так у неё было все школьные годы. Какой подход подобрать к этому ребенку? Что мы должны ему дать? Понятно, что есть стандарт.

Т_ То есть ваш подход предполагает, что тройка – это тоже стандарт?

О_ Нет, по стандарту может быть и пять. Понимаете? Но это не будет пример повышенного уровня. Она будет понимать, грубо говоря, разницу между логарифмическим и квадратным уравнением, уметь решать и то, и другое, но в очень простом варианте. Понимаете? Есть точно такой же подход по другим предметам, например, с геометрией. С геометрией вообще очень большие проблемы у многих школьников. Это предмет, который почему-то загнали теперь на задворки, хотя он совершенно уникальный, ведь он развивает у человека пространственное видение.

Т_ Забывается платоновское изречение, висевшее над входом в его Академию: «Не геометр да не войдет!».

О_ А вот очень жалко, что эта мудрость забыта. Поэтому мы сейчас в нашей школе из всех сил стараемся изменить ситуацию, уйти от формализма в преподавании геометрии. У нас старшеклассникам предлагаются проекты по геометрии, чтобы они делали разверстки фигур, научились из одной разверстки получать другую. И вот взрослые люди вырезают из бумаги с невероятным старанием и удовольствием.

Т_ Каким образом вы даете эти проекты? Это у вас какие-то специальные аудиторные  занятия?

О_ Нет, ни в коем случае. Эти задания учащимся даются на дом. Потом эти разработки идут в копилку, и ими пользуются уже следующие поколения. Вот пришел очень слабый ученик по геометрии, для него уже наглядные пособия готовы, и он может ими пользоваться.

Т_ Во время индивидуальных занятий пользоваться или как?

О _ И во время занятий, и во время подготовки. Вот девочка у нас одна, она после окончания нашей школы поступила в архитектурный институт в Исландии. И она оставила на память о себе  просто потрясающий компьютерный проект. И многие из учеников с удовольствием моделируют, используя именно эту программу. Так вот я считаю, что если они такую работу сумели сделать, то мы вполне можем достаточно высоко оценить уровень учащегося, при наличии, разумеется, знания каких-то базовых теорем. То есть вот это всё – это не снижение стандарта.

Т_ Всегда легко определить, какую планку для какого ученика установить?

О_ Конечно, нет. Это всегда колоссальная ответственность, а иногда просто кошмарная головная боль. Вот пример того же Димы Козлова. До нас он учился в продвинутой гимназии, я очень хорошо знаю её директора, мы когда-то вместе работали в РОНО, четыре года сидели в одном кабинете. И мы до сих пор поддерживаем с ней очень хорошие отношения, она часто присылает ко мне детей в силу разных причин. Но когда пришел этот мальчик, я просто испугалась: у него одни пятерки. Я его маме говорю: «Зачем? У вас сын идет на медаль, у вас все в порядке!». На что мама мне говорит: «Нам нужен здоровый ребенок. Дима настолько устал, что даже глаза косят». А окончательно доконала их всех, по словам мамы, пресловутая география, по которой он получил четыре. В результате на него набросились буквально все школьные учителя. Ну, как же так! Мы тебе всю жизнь, а теперь весь наш труд насмарку, ты этой своей четверкой все наши усилия перечеркиваешь и нас всех подводишь… Вот уставшая от этого прессинга мама и говорит, что ей значительно важнее здоровье сына, а не медаль. Она не сомневается, что её сын - умница и, конечно, сможет эту четверку исправить, но говорит: «Вы понимаете, я просто хочу, чтобы он был здоров. И я больше не могу видеть, как он сидит до двух часов ночи, дописывает какие-то рефераты по географии, которые требует учительница». Таким образом, Дима пришел к нам. И что самое страшное, первое время вообще ничего не получалось.

Т_ А что значит «потерять право на медаль»? То есть экстернат-форма по определению отрицает возможность получения медали?

О_ Нет, в нашей школе выпускник тоже может медаль получить, но при условии, что будет учиться не  меньше двух лет, поскольку присуждение медали подразумевает определенную процедуру во времени. Поэтому, когда Дима в нашу школу шёл в 11-м классе, он заранее знал, что теряет медаль. Сейчас Дима у нас не один такой, их много, кто с пятерками приходит. И все те, кто к нам идут на один год, они заранее отказываются от медали. Но Дима  - это был первый такой случай. И я очень переживала. Звоню его прежнему директору, та хихикает в трубку, что раз уж взяла, то теперь сама и мучайся. И вот первые полгода, действительно, мучились,  казалось, что у нас ничего не выйдет. Но после Нового года у нас буквально всё пошло. И так пошло хорошо!

Т_ А в чем секрет такого перехода количества в  качество?

О_ Оказалось, что мальчик-отличник просто не умел работать с книгой, не умел учиться самостоятельно. Первые полгода он изучал наши методички, разработки, как самостоятельно работать по различным предметам. Раньше я с ребятами проводила специальный элективный 36-ти часовой курс. Сейчас я его уже не провожу, потому что им овладели почти  все наши учителя. И с этого года мы всем своим ученикам, в первую очередь, даем познакомиться с моей книжкой «Самообразование: пять шагов»[15]. В пособии пошагово рассматривается, как и почему принимается решение заниматься самостоятельно; анализируются качества самого учащегося и обзор имеющихся ресурсов; рассматриваются возможные способы действий, ведущих к достижению цели; и, наконец, разбирается, каким образом можно организовать презентацию результатов учебного труда. Там вроде бы нет ничего сверхъестественного: советы как планировать своё время, как работать с книгой, со справочной литературой, как писать сочинения, составлять рефераты, организовывать проекты, уметь собраться и показать свои знания на экзамене. Всё, казалось бы, общеизвестно, но из школы дети приходят, не имея об этом ни малейшего представления. 

Так и Дима не умел ни время свое спланировать, ни самостоятельно с книгой работать. Он жил от урока к уроку, всегда знал, что конкретно учителем задано, что нужно, придя домой, выучить. И вот юноше для того, чтобы научиться работать самому, самостоятельно планировать свои действия, выбирать приоритеты, понадобилось полгода. А после этого у него все пошло очень хорошо. Он стал хорошо сдавать все зачеты. Он был, что называется, настоящим отличником. Тут в отношении стандартов всегда бралась наивысшая планка, и он планомерно достигал запланированных результатов, поскольку способности у него были необыкновенные. Просто ему действительно было необходимо изменить режим работы…

Т_В программе экстернат-школы в соответствии с образовательными  стандартами должен быть заложен перечень дополнительных предметов.  Каким образом вы решаете проблему кадров? В вашей школе сделана ставка на самообразование, но ведь должен быть учитель-профессионал, который бы направлял и координировал эту работу по самообразованию.

О_ Я бы отметила, что мы не в коем случае не ущемляем интересы наших учеников и в случае необходимости нередко этот перечень дополнительных предметов расширяем. Так у нас был мальчик из польского консульства, значит, мы добавили курс польского языка. Сейчас не проблема заключить договор с учителем по любому учебному курсу. Кстати, учительницу польского языка мы нашли, когда она была ещё студенткой пятого курса. И после этого она как-то к нам прикипела, ассистирует курсы немецкого языка, выступает ассистентом во время экзаменов по русскому языку. Так же вот у нас работает специалист по компьютерам. Он пришел к нам совершенно случайно и вот уже девять лет работает, курирует все наши компьютеры. Это  такой состоявшийся человек, хороший профессионал, на своей основной работе получает очень хорошие деньги. У нас такие деньги, конечно, просто даже трудно себе представить. Поэтому свою работу у нас он сам называет своим хобби. Так ему всё тут нравится. Он тесты все нам разработал. Тестовая программа, которой мы пользуемся – это его разработка. Он сам всё разработал, установил, научил нас, как пользоваться. Сейчас вот мы при его помощи пытаемся организовать дистанционное обучение. Не имея, по сути, никакой материальной заинтересованности, он прикипел к нам душой.

Т_ О. Д., всё же возвращаясь к вашим ученикам, какой бы Вы пример привели, чтобы показать, каким образом ваша школа резко переломила ситуацию школьной неуспешности?

О_   Да таких примеров много. Опять-таки само понятие школьной неуспешности очень емкое. Это может быть и элементарная неуспеваемость, когда ребенок просто не может работать в общем ритме, что задается классу. А в результате к нему приклеивается клеймо «тупой» или что-то в этом роде. Бывают конфликтные ситуации с одноклассниками или учителями. По сути, за редким исключением, биография каждого нашего ребенка – это подобная   история.

Вот у нас был совершенно уникальный мальчик Беня, Бениамин, абсолютно одаренный ребенок. Он пел, когда к нам пришел, ну, как Робертино Лоретти. Невероятно высокий голос.. Мальчик был одарен, играл на саксофоне, фортепиано. В одно и то же время он по трем курсам (вокал, фортепиано и саксофон) заканчивал три разные музыкальные школы. Понятно, что занят он был невероятно. И вот к нам вся в слезах приходит его мама с глубокой обидой на ту школу, где мальчик учился. Из того маминого рассказа мне больше всего запомнилось, что на уроках труда этого мальчика каждый раз почему-то заставляли подметать пол, после чего он вообще дышать не мог, потому что у него голосовые связки очень уязвимы.

А сам мальчик вовсе никакой не белоручка. Помню, что уже после некоторого времени, как он у нас проучился, в учительской сломался замок. Это было зимой, нам со сломанной дверью не уйти, не закрыть её. И вот Беня сам добровольно остался, и с теми подручными средствами, что у нас были: молоток да отвертка - он починил замок. Мы и сейчас живем с дверью, которую он починил. То есть это был мальчик, который всё умел делать. Никакой не избалованный. Как потом я узнала, когда у них заболел дедушка, среди домашних именно Беня научился делать ему уколы и ухаживал за ним до самого его ухода.. Беда в том, что эта одаренность в школе и не прижилась.

Было видно, что обид накопилось очень много. По словам мамы, последней каплей стал случай с концертом в ДК «Октябрьский», на который мальчик пригласили всех школьных учителей. Их усадили на почетные места в первых рядах. Было очень приятно, красиво. Получается, что Беня подарил своим преподавателям  праздник. А на следующее утро ребенка вызывали на первом же уроке и поставили ему двойку за невыученный урок. Я вот сейчас рассказываю, а у меня мороз по коже. Ну, казалось бы, ничего страшного не случилось, в определенном смысле и эта двойка заслуженная, у него в этот день действительно был невыученный урок. Но ведь причина, на мой взгляд, более чем уважительная. И вызывать ученика как раз в тот момент, когда понятно, что выучить было просто невозможно – это не поддается пониманию. Вот мама и пришла к нам, сказав, что она просто устала бороться и постоянно быть без вины виноватой.

Так мальчик стал заниматься  в нашей школе с  восьмого класса. Вначале он был такой запуганный, боялся всех учителей. Как мышонок буквально шмыгал к нам в кабинет, чтобы оставить здесь свое пальто, и назад бегом выскакивал. Учителя воспринимались им как что-то враждебное, а меня как директора он просто безумно боялся. Это было вначале. Через два месяца, и я об этом говорю с гордостью,  от неуверенности Бени в себе и следа не осталось.

Помню, как он подошел ко мне и говорит, что если в дальнейшем кто-то плохо поймет «Евгения Онегина», пусть прочитает его сочинение, и тогда ему всё станет ясно. Беня был большой ребенок, такой довольно крупный и выглядел чрезвычайно трогательно, поскольку мыслил и говорил еще совершенно по-детски. Тогда в ответ я рассмеялась, подразнив его  за излишнюю самоуверенность, а на деле порадовалась, как у мальчика выросла самооценка. Ведь как он мне сказал: «Ольга Дмитриевна, Вы знаете, как я хорошо все написал!». А вслед за ним ко мне пришла учительница русского языка, пораженная его сочинением. Никакого шаблона, настоящий поток мыслей и эмоций. Было видно, что мальчик первый раз в жизни формулирует свои мысли и получает от этого огромное удовольствие. В итоге, получился не банальный пересказ поэмы, а  новый авторский рассказ о том, как мальчик это все прочитал, как понял и как вдруг поэма для него оказалась такой важной и значимой! Это то, что было значимо для Бени. А для меня это был и остается очень яркий показательный пример того, как свободное незажатое самочувствие подростка в школе связано с его успехами в учебе, со свободой и незажатостью его мысли. 

И ещё очень важный момент, я бы сказала, момент преемственности, почему Беня пришел именно в нашу школу. Дело в том, что его старший брат учится в университете как раз с Димой Козловым. А Дима очень много рассказывал своими однокурсникам о нашей школе. Под впечатлением этих рассказов брат пришел домой и, в свою очередь, поделился с  мамой новостью о том, какая, оказывается, есть школа в нашем городе. Так на семейном совете возникла идея отдать к нам  Беньку. И Бенька изначально был нашим идеальным клиентом, знавшим куда идет и зачем. Его не нужно было дополнительно мотивировать. И тут очень важно отметить участие родителей в этом школьном проекте сына.

Если одиннадцатиклассник - отличник Дима Козлов работал практически самостоятельно, то с Беней была другая история. Мальчик учился  только в восьмом классе. И мама очень активно участвовала в его делах, помимо всего прочего переживала из-за того, что ребенок лишится обычной среды общения со сверстниками, ведь мальчик вовсе не был асоциальным. И в целом, его прежние школьные отношения складывались довольно таки ровно, хотя особенно школьных друзей у него не было, поскольку мальчик был очень занят, да и, надо признать, что интересы у него и его одноклассников были слишком уж разные. Поэтому они рискнули на новую школу, новую социальную среду и не пожалели.

За первый год Бениамин закончил восьмой и девятый класс, за следующий год –  десятый -одиннадцатый. И здесь со стороны учителей работа требовала, безусловно, во всем индивидуального подхода. Сам мальчик для своего учебного курса обозначил буквально все школьные предметы, то есть ему все было интересно. Таким образом, он сдавал зачеты и экзамены по всем предметам.

И вот, в частности, физику Беня сдавал совершенно фантастически! Он написал реферат по звуку, и всё, что о звуке можно рассказать словами, он всё это показал на саксофоне. При этом он, как обычный ученик, стоял у доски, тут же рисовал графики на доске и тут же это проигрывал. То, что происходило в классной комнате, очень трудно классифицировать как просто экзамен. Надо было видеть лица присутствующих учителей и ребят. Вот когда долго работаешь в школе, это удивительное счастье, когда твои рабочие будни неожиданно превращаются в потрясающий праздник. Это то, что потом на очень долгое время дает мощнейшую энергетическую подпитку. Правда, был тут и другой эффект: дети, которые сидели при Бенином ответе-выступлении, боялись потом выходить к доске, переживая, что не смогут выдержать сравнения. И дело было не только и не столько в виртуозной игре Бениамина, а в ощущении того, насколько все содержание физики мальчик пропустил не только через свою голову, но и через душу, насколько он тонко понимает физические законы. Не зазубрено пересказывает,  а именно понимает!

Т_ А что было у Бени до этого в прежней школе по физике?

О_ Вы знаете, я даже не помню. Знаю, что к нам он пришел с тройками по некоторым предметам, хотя способности у него ко всему были просто потрясающие. Буквально все наши учителя говорили, что если бы он захотел, он мог бы иметь твердые пятерки по всем предметам. Но в этом и заключается здоровьесберегающий эффект нашей школы – продуманный ответ на вопрос, а нужны ли нам пятерки любой ценой. И это то, о чем мы в первую очередь разговариваем с родителями: в знании каких предметов ребенок особо заинтересован, на что больше следует обратить внимание, а где ограничиться общим пониманием, но, разумеется, не ниже уровня школьных стандартов. Вот мы и с мамой Бени решили, что мальчик пришел к нам не за круглыми пятерками, а для того, чтобы получить возможность максимально комфортно сочетать школьное образование и занятия музыкой.

И хотя в своих школьных успехах Беня сделал потрясающий рывок, мы понимаем, что он мог достичь и большего. Но зачем и какой ценой? Ведь в чем беда, на мой взгляд, школьных учителей, причем самых хороших, талантливых учителей при работе с такими детьми? Они все хотят выжать из них максимально по полной программе. И если способностей у ребенка для этого хватает, то здоровья, как правило, нет. А если он ещё, чем-то серьёзно занимается помимо школы, неизбежно возникает почва для конфликта: вот может ведь учиться, а не хочет!

Не хочу никого обидеть, но вынуждена  признать, что школьные учителя, как правило, боятся и не умеют меняться, менять свои подходы к детям, своё видение, каким должно быть образование. Вот в них в свое время заложили определенное представление, чему и как нужно учить всех детей, и они учат. В целом, я не берусь критиковать подобную систему, возможно, оправдывающую себя в массовой школе. Но с такими детьми, как Беня, откровенно выпадающими их общего контекста, она явно не работает.

Т_ А как нужно работать с такими детьми?

О_ Да, тут в принципе мы никакой Америки не открываем. Вот сейчас вышли новые стандарты, они ещё не приняты официально, но уже доступны через интернет, и с ними уже довольно много работают. Так вот эти стандарты дают невероятно большие возможности именно в плане индивидуального подхода к каждому ребенку. Там можно найти варианты работы с разными детьми. Например, если у вас есть группа сильных учеников, то работайте, пожалуйста, с ними по повышенному уровню. Особенно если ребята пришли сознательно и, допустим, хотят углубленно заниматься математикой и добиться в этой области особых результатов, так и работайте с ними мощно и серьёзно. Но и тут не всё однозначно. А если среди таких ребят попался ещё и музыкант, который мощно и серьёзно, вот как наш Беня, одновременно занимается в трех музыкальных школах? Удивительно одаренный мальчик, наверняка, смог бы потянуть и углубленную математику. Но зачем и какой ценой?

Т_ То есть, повторяюсь, официальным прагматическим языком можно сказать, что ваша школа выполняет потребительский заказ: то, что хотят от вас родители ученика и сам учащийся.

О_ Да, но на деле речь идет о дальнейшей успешной судьбе ребенка и, в первую очередь, о его здоровье физическом и эмоциональном. Вот наш Беня, он, вне всякого сомнения, мог бы заниматься математикой, и школа для этого была соответствующая. Он мог решать и это, и то, но не надо этого делать, потому что у него другая цель, другая мечта. И потому что он мальчик и у него еще должно оставаться время на детство, хотя, конечно, наши ребята заметно отличаются от своих сверстников большей взрослостью. Самостоятельная работа, даже если она идет под присмотром родителей, требует другого уровня самоорганизации и ответственности. И это так же очень важный и положительный эффект экстерн-образования, обеспечивающий, по словам самих выпускников, лучшую подготовленность не просто для поступления в вуз, но для самого процесса учебы в вузе.

Т_ То есть одна из причин, почему выбирают вашу школу, это возможность целенаправленно самостоятельно готовиться для поступления в определенный вуз, не отвлекаясь особенно на те предметы, что на данный момент не актуальны или не интересны?

О_ Безусловно, да. Но тут мы опять строим нашу работу на основе стандарта. Поскольку наша школа выдает полноценный школьный аттестат, мы не имеем права давать образование ниже школьного стандарта ни по одному предмету. Но ведь преимущества даже уже существующего школьного стандарта заключаются в том, что у него есть разные уровни. Поэтому в разговоре с родителями, в первую очередь, мы выясняем по каждому предмету, на какой уровень будем ориентироваться в своем обучении.

Как, пример, наши поиски подхода к одной из наших учениц, которая уже сейчас почти профессионально занимается рисованием. При этом девочка отличница и, в принципе, способна блестяще заниматься по всем предметам. Если увеличить ей нагрузку по химии, будет блистать в химии, по математике -  в математике. Но её мама во время самой первой нашей встречи очень категорично сказала, что дочери нужно не углубленное, а только базовое знание школьных предметов, с тем, чтобы сохранить ребенку здоровье и освободить время для занятий живописью.  При этом мама подчеркнула, что компьютер ее дочь и без школьных учителей знает хорошо. Мама очень разумно пояснила свой «заказ»: девочка должна иметь общее представление, как организован мир, что в мире происходит, а не выходить на олимпиады и прочие школьные конкурсы. Разумеется, такие пожелания в своей работе с нашими учениками мы учитываем.

Т_ Вы не в первый раз произносите «наши ученики». Вы что-то особенное вкладываете в это понятие?

О_ Могу сказать, что за все время работы нашей школы у меня сложилась пусть и несколько упрощенная линейная модель «нашего ученика». Вот если всех учеников разложить по линеечке от нуля и дальше, те, что у нуля, - самые слабенькие, а дольше – по возрастающей. Так вот те ученики, которые находятся посредине линейки, – они не наши ученики, им обычно довольно комфортно в обычной массовой школе. Наши - те, что у самого начала, и те, что у самого конца, то есть те, кто явно не вписывается в понятие школьной нормы. Тем, которые у нуля,  очень тяжело справляться со школьной программой. Но, как правило, в школе не меньше проблем возникает и у наиболее ярких, неординарных, одаренных учеников, которые, может быть, уже на голову переросли своего учителя. Это наши две полярные ученические аудитории. Поэтому и «наш» учитель должен понимать, что он будет вынужден к каждому искать индивидуальный подход, учитывая индивидуальные особенности каждого.

Хотя бывает, конечно, что к нам приходят просто лентяи, не удержавшиеся в своей школе вовсе не по причине своих способностей, а из-за прогулов. И нас они выбирают, привлеченные гибким графиком наших занятий, который  дает им шанс несколько поднапрячься и получить школьный аттестат. И таким, действительно, приходится напрягаться, поскольку им необходимо показать знанием стандарта по всем школьным предметом. Мы дорожим престижем нашей школы и качеством нашего образования и легких аттестатов никому не обещаем.

Но и в отношении этих учеников двоечников - прогульщиков следует сказать, что люди очень сильно изменяются, когда переходят на самообразование. Тем более, что и двоечники бывают разные. Бывает, что причина просто в прогулах, бывает, что в каких-то конфликтах то ли с учителем, то ли  с классом. Как правило, такие ученики приходят к нам  с родителями, которые вдруг для себя открыли, что их сын или дочь систематически пропускали школу и обросли двойками. Сами ребята нередко приходят с обидой, с неудовольствием, часто очень колючие и даже агрессивные. Но в любом случае новая социальная среда, желание и стремление наших учителей найти оптимальный подход к каждому, доброжелательность, ну и, конечно, как я уже сказала, самообразование, всё это вместе помогает повернуть школьную ситуацию от неуспеха к успеху. Разумеется, не всегда блестящему. Поэтому я всегда говорю, что мы можем помочь лишь тому, кто хочет помочь себе сам.

Т_ То есть среди вашего контингента немало ребят, на которых в школе, грубо говоря, поставили  крест?

О_  Да, поставили  крест, припугнув перспективой, что они никогда не получат свой аттестат. И когда такие ребята приходят к нам, мы, конечно, даем им шанс, но при этом, как говорится, начинаем с чистого листа. Так 11-класснику мы говорим, вот ты закончил девять классов, имеешь аттестат о неполном среднем образовании. Мы его не подвергаем сомнению. Но все свои остальные знания за 10-11 класс ты должен продемонстрировать во  время зачетов и экзаменов. На какую оценку ты их сдашь, ту ты и получишь в аттестат. Вот тебе стандарты, вот тебе методические пособия, начинай работать!

Понимая, что в школе могли быть разные, в том числе пристрастные ситуации, мы, как правило, не спрашиваем, какие оценки у ученика были в его прежней школе. Если ребенок захочет, он сам расскажет. Хотя предыдущую школьную ситуацию, конечно, лучше знать, чтобы понимать, с чем предстоит работать. Но многие даже не ребята, а родители пытаются несколько исказить положение, скрыть какие-то негативные факты или не хотят рассказывать, что случилось на самом деле. Бывает категория детей, как-то связанная с наркотиками, бывают какие-то неприглядные истории, о которые не принято распространяться. Но потом чаще всего  в процессе обучения барьер недоверия преодолевается, ситуация несколько стабилизируется, и они нам всё рассказывают.

Т_ Я правильно поняла, что постоянный контакт с родителями – это норма работы вашей школы?

О_ Совершенно верно. Такие исключения, как Дима Козлов, сознательно и абсолютно самостоятельно преодолевший все трудности, - это большая редкость. Но ведь и ему понадобилось целых полгода на адаптацию! Как правило, из школы к нам приходит ребенок совершенно не способный работать самостоятельно, не умеющий себя контролировать, с недостаточной мотивацией на самообразование и на образование вообще. И тут участие родителей в образовательном проекте – важнейшее условие успеха.

Правда, со старшеклассниками, это может ограничиться взаимодействием лишь  в самом начале учебного процесса, когда уточняется «образовательный заказ» и когда происходит первичная адаптация к новым условиям, наработка элементарных навыков самостоятельной работы. Все-таки старшеклассник, я считаю, – это уже взрослый человек, и когда с ним установлен контакт, большинство проблем можно решить без посредничества родителей, тем более что отношения у нас с ребятами складываются теплые, доброжелательные. Тут, как правило, очень много юмора и каких-то особых подтекстов, понятных обеим сторонам.

Например, одна девочка приходит, я говорю: «Ой, какие у тебя красивые джинсы!». А она смеется: «Я так и знала, что Вы, Ольга Дмитриевна, обратите на это внимание». Дело в том, что в самом начале это девочка пришла к нам в школу, ну, таким тинэйджером, в  таком неформальном виде, джинсы – одна дырка на другой. И  тогда в самом начале на эту тему даже говорить было сложно. Затем и внешний вид изменился, нарочитая агрессивность ушла, и стало возможным обсудить, посмеяться над тем, что вначале было под строжайшим  запретом.

Поэтому очень приятно слышать от родителей, когда они говорят о том периоде, что ребенок провел у нас, что это было для них время спокойствия. Меньше  конфликтов, скандалов. На встречу с доброжелательными учителями ребята приходят с удовольствием, более того с некоторыми из них не только о предмете говорят, но и какими-то своими проблемами, секретами делятся. Неудивительно, что в результате, не только улучшаются учебные показатели, но и сами ребята становятся гораздо более раскрепощенными, доброжелательными. И это, безусловно, радует их родителей.

Вот сейчас у нас психологом работает мама девочки, которая в своё время окончила нашу школу. И именно тот эффект, который школа произвела на ее дочь, вызвал у мамы такой интерес к нашей школе, что она затем пришла к нам работать. Дочь её занималась У-шу и очень успешно, но ко всем проблемам, обычным для учащихся, занимающихся спортом, тут  добавлялось то, что на все соревнования приходилось ездить за свой счет. В результате, каких-то официальных бумаг, легализирующих школьные пропуски, у них не было, что добавляло конфликтности в школьную ситуацию. Ведь помимо соревнований, нужно было ещё участвовать на сборах, а сборы проводятся в каких-то особых метах, то есть это было такая довольно сложная система, в которую школа вникать никак не хотела. Ну, и надо, сказать, и со знаниями была довольно сложная проблема, потому что запущено было очень много. И то, что девочка смогла сама поступить в академию им. Лесгафта, сдать биологию в институт, показав очень приличный уровень знаний – это для нас всех наша общая победа. Сейчас она учится на третьем курсе и уже начала работать тренером ушу, то есть она - просто фанат своего дела. А в школе – это дело жизни было для неё причиной бесконечных конфликтных ситуаций. Поэтому понятны и радость мамы, и её заинтересованность в нас, и желание самой работать в школе, таким  чудесным образом изменившая жизнь её дочери.

Вообще подобных историй много. Обращаются к нам за помощью не только мамы и папы. У нас есть такая, как мы её называем, заслуженная бабушка, которая привела к нам уже трех своих внуков. В свой первый визит к нам пришла, плачет, помогите, вот внук старший, такая беда, дома он ничего не говорит, что-то там происходит в школе, а мы не можем понять, он совсем не учится, одни тройки, хотя мальчик явно неглупый. И в семье все взрослые с высшим образованием, а как мальчику помочь, не понятно. В итоге, бабушка привела к нам десятиклассника Лешу. Из хорошей благополучной школы с гуманитарным уклоном, потом, к слову, по Алешиной рекомендации к нам из этой школы ещё несколько ребят пришли.

Мы так и не узнали, в чем там была причина школьного конфликта, но у нас Леша расцвел. После окончания школы Леша без проблем поступил на медицинский факультет СПбГУ. При этом, если о Диме Козлове надо сказать, что это очень способный буквально по всем предметам  молодой человек, то Леша брал, прежде всего, упорством, трудоспособностью, ответственностью. Например, у него были довольно большие проблемы с математикой. Он по нескольку раз приходил пересдавать зачет. Взял у меня все методические пособия, что мы разработали для своих учеников, и перерешал буквально все задания. И что удивительно, в этом своем упорстве он стал даже каким-то более красивым. Пришел к нам таким поздним подростком, лохматым, несуразным. А тут стал выглядеть уверенным в себе молодым человеком, плечи расправил, совсем по другому стал себя вести. И все учителя вдруг дружно стали его хвалить, как он уверенно отвечал, как превосходно держался во время зачета. А уж когда по математике Лешу похвалили, тут все просто зааплодировали. Это был наш общий успех.

А бабушка была абсолютно счастлива. Она прибегала к нам и делилась, как изменился её внук. По моему совету, Леша, несмотря на то, что не был связан с регулярными занятиями в школе, за свои собственные учебные занятия каждый день садился ровно в восемь утра и до двенадцати занимался. Потом отдыхал час-полтора, и ещё немножко работал. Причем, когда я его на такой распорядок дня мотивировала, то добавляла, что таким образом вечер для него будет совершенно свободен. На что Леша мне потом говорил, а зачем ему эта свобода, если он и вечером тоже учится.

            Т_То есть подросток, которого раньше невозможно было заставить делать уроки, полюбил самостоятельно заниматься?

            О_ Совершенно верно! Вот он сдал один  зачет, другой, третий, и ему понравилось ощущение, что он может преодолеть практически любую трудность. И он вошел во вкус, вот как говорят, человек почувствовал вкус учебы. Ему стало интересно учиться. Сейчас Леша учится на третьем курсе медицинского факультета университета, и помимо учебы он играет на гитаре, занимается боксом.

Очень довольная судьбой внука бабушка привела к нам на следующий год в восьмой класс свою внучку. В прежней школе в прежнем классе её все называли «дурой», и учителя, ученики. Девочка сначала  на всех обиделась, а затем замкнулась в себе и вообще перестала разговаривать. Приходила домой и никогда не улыбалась. Красивая девочка, она перестала вообще улыбаться! Она и к нам, когда пришла, разговаривала, почти не разжимая губ. Очень трудно её было как-то расшевелить. Первый год она практически ни с кем на контакт не шла, на тройку сдавала и всё, тут же убегала домой. Потом я пригласила для беседы уже не бабушку, а маму. Мама - врач-стоматолог, работает в частной клинике, очень занята, поэтому присматривает  за детьми бабушка. Но тут я настояла на визите мамы.

Встретились мы в субботу втроем вместе с Владой. Я поставила перед всеми задачу: Владе нужно прекратить получать тройки. Ведь было такое ощущение, что она получила три и была этим довольна. Все учителя отмечали, что девочка приходила к зачетам орошо подготовленная , но совершенно в них не заинтересованная в том, чтобы отвечать хорошо. Да и учила не для того, чтобы понять, а просто вот так формально на тройку воспроизвести. И надо сказать, что мы эту ситуацию переломили. Сейчас по субботам-воскресеньям Влада ходит на Малый факультет академии предпринимательства, в которую хочет поступать. И я уверена, что она поступит, потому что у ней сейчас все в порядке, и своими занятиями на Малом факультете она очень довольна, и ею очень довольны.

А в этом году пришел третий внук Галины Федоровны. Причем про этого третьего внука бабушка вначале говорила, что вот этого в вашу школу никак нельзя, в отличие от брата, Женя  такой компанейский, душа на распашку, ему нужна школьная среда, общение, окружение, компания. И вдруг этой осенью они приходят к нам в одиннадцатый класс, объяснив, что в выпускном классе качественная подготовка для поступления в вуз становится приоритетней приятного повседневного общения. Причем это понял сам Женя. Конечно, тут сказалось и влияние старшего брата, который стал  примером. И в первую очередь, как примером упорства и трудолюбия, за счет которых Леша сам поступил в университет и продолжает успешно учиться.

Т_ О. Д., поясните в каком случае старшеклассники у вас учатся один, в каком - два года.

О_ Это зависит от желания и от способностей. В чем одновременно и сложность и преимущество обучения на высшей ступени школы-экстерната?  У нас практически нет различия в обучении десятого или одиннадцатого класса. Независимо от того, приходит к нам ученик после девятого или после десятого класса, он сдает зачеты по школьному стандарту за двухгодичный цикл по каждому предмету, что гарантирует целостность их восприятия.

Поэтому, в частности, в нашей школе не стоит вопроса, по какому учебнику учиться. Нам важно, чтобы у учащегося сложилась целостная картина знаний, и нас интересует, какой результат будет на выходе. Обозначено стандартами, на какие вопросы у выпускника должны быть в голове ответы, а из каких учебников он их добудет, это уже дело третье. Кроме того, как уже сказала, практически по всем предметам мы своим ученикам предлагаем учебные пособия, такое пошаговое их сопровождение в учебном процессе. Но самое главное, мы не зациклены на одном каком-то шаблоне, не боимся экспериментировать, изменять, не боимся перемен, и как советовал нам Дима Козлов, не боимся изменяться сами.

Т_ Здесь мне кажется, что характеристика «не бояться перемен» как нельзя лучше подходит к Вам самой. И это понятно, создать школу, мотивирующую детей на успех, мог только успешный человек. Вы себя считаете успешной?

О_ Да, вполне. И думаю ещё раз доказала это, став в 2007 году лауреатом конкурса «Деловая петербурженка».

Т_ А что Вас мотивировало на это участие? Амбиции?

О_ И амбиции тоже. Я считаю, что нормальные здоровые амбиции, они должны быть присущи любому человеку, а тем более работающему с детьми. Ведь иначе, как найти общий язык с подрастающим и очень амбициозным поколением? Это моё глубокое убеждение, которое я стараюсь пропагандировать на всех уровнях: учитель в силу своих функциональных обязанностей просто обязан быть успешным, во всяком случае, должен выглядеть успешным даже в тот момент, когда у него кругом неудачи.

Т_Как доцент СПбАППО много работаете с учительской аудиторией, и какое у вас сложилось о ней впечатление?

О_ К моему глубокому сожалению, должна признать, что чаще всего  эта аудитория оставляет депрессивное ощущение коллективной неуспешности. Вот и возникает вопрос: «Что может заставить современных детей, довольно жестких прагматиков, следовать таким учителям, доверять им свою судьбу, выбор жизненных принципов, формирование жизненных интересов?». По моему мнению, любые образовательные реформы будут обречены на провал, пока не изменится самоощущение учителя.

Т_ Но согласитесь, очень много зависит от социально-экономических факторов, от государственной политики в области образования и конкретно от государственной политики в отношении учителей.

О_ Соглашусь. Но в ответ задам другой вопрос, почему в относительно равных условиях так по-разному моделируют свои профессиональные карьеры учителя. Все же очень много зависит от конкретного человека. Вот я в АППО в течение нескольких лет читаю курс  «Научно-методическое сопровождение модернизации школьного образования», в рамках которого пытаюсь способствовать росту самооценки учителя, обучить его основам менеджмента, необходимого для успешной карьеры. По моему глубокому убеждению, талантливым управленцем, эффективным лидером должен быть не только руководитель школы, но и каждый учитель, а уж тем более каждый работник школы должен уметь грамотно работать с документами, оптимально организовать своё время.

Т_ А что бы Вы назвали в качестве своего главного профессионального кредо?

О_ Простое правило: прежде чем кого-то чему-то учить, я это должна пройти сама.

Т_ А как сейчас работает это правило?

О_ По-разному. Вот когда я пришла работать в Академию постдипломного педагогического образования к Вершловскому Семену Григорьевичу, первое, что он мне поручил, - это подготовить программу для повышения квалификации директоров негосударственных школ. Не имея  подобного собственного опыта, я чувствовала себя в этой должности некомфортно, поскольку не привыкла учить тому, чем ещё не овладела сама, а учить по составленным конспектам считала недостаточно компетентно. Поэтому, честно скажу, первый год просто побоялась собирать директоров, предпочла работать с их заместителями, со школьными завучами. Будучи сама недостаточно опытным директором негосударственной школы, я не чувствовала себя вправе учить других директоров, как что надо делать, поскольку сама в это время прокладывала свой собственных путь проб и ошибок. Но вот в 2002 году школа наша школа первой в городе прошла лицензирование, преодолев все регистрационные процедуры, и теперь, когда ко мне приходят директора, я уже могу говорить вполне компетентно и уверенно, как всё это нужно делать.

Т_ При этом Вы апеллируете к своему собственному опыту. Вы считаете его универсальным?

О_ Я ни в коем  случае не идеализирует свой собственный опыт директора негосударственной школы, я и тут не сторонник шаблона и обязательно подчеркиваю, что варианты всегда есть.

Т_ В АППО Вы работаете с директорами негосударственных школ. Частные школы в российском образовательном пространстве  все ещё остаются явлением достаточно маргинальным, наверняка, им приходится сталкиваться с массой проблем и ограничений. Так это?

О_ Безусловно. В частности, негосударственные школы не имеют право принимать участие в национальном проекте «Образование».  У многих  частных директоров школ это вызывает раздражение и протест.

Т_ А у Вас?

О_ Я умею принимать правила игры и находить в них позитивную для себя комбинацию. Я как считаю, раз уж мы играем на футбольном поле, значит, играем  не в волейбол, а в футбол. Раз записано в правилах, что негосударственные школы не принимают участие в государственном национальном проекте, ну, значит и не принимают, значит, есть какие-то другие варианты, где негосударственные школы могут себя проявить. Тем более, что, по моему убеждению, большинство негосударственных школ, действительно, не могут конкурировать с массовой государственной школой и по объемным показателям, и по своему содержанию и качеству образования, поскольку задачи, стоящие перед этими двумя типами школ, отличаются так же, как задачи, стоящие перед массовым и штучным производством.

Т_ В прошлом году Комитет по образованию Санкт-Петербурга выдвинул лозунг «Время эффективных лидеров», мне кажется, что эти слова должны были прийтись Вам по душе.

О_ Да, мне этот лозунг чрезвычайно нравится, он мне близок и понятен. И я не только себя считаю таким лидером, я из всех сил стараюсь развивать эти качества у своих учеников и у своих учителей. И вот с последними, знаете, в этом вопросе ещё сложнее. Вот я считаю, что лидерские качества можно тренировать различными способами, в том числе через участие в различных конкурсах. Я никогда не боялась карьерных настроений своих учителей, напротив всячески поощряю их амбиции, подталкиваю учителей к участию в различных конкурсах. И совершенно не понимаю при этом учительской апатии. Ну, что толку, печалиться о незавидном материальном положении и в то же время не использовать пусть и самые минимальные шансы это положение улучшить?

Т_ Насколько я знаю, Вы сами в 2001 году стали лауреатом российского конкурса «Лидер образования». Поэтому опять-таки же по собственному опыту Вы должны знать, насколько участие в конкурсе -  энергетически затратное дело. 

О_ Разумеется, это непросто. Но при этом я глубоко убеждена, что все затраты с торицей окупаются уже самим фактом участия, приобретением нового жизненного опыта, преодолением своих собственных фобий и комплексов и, наконец, надеждой на победу. Что это как не формирование лидерских качеств, без которых просто нет современного учителя?

Т_ То, что Вы обладаете этими качествами, Вы доказали, став в прошлом году лауреатом  «Деловая петербурженка». Это было легко?

О_ Вовсе нет. Конкурс был организован Советом по малому бизнесу Санкт-Петрбурга. Они сначала меня сами пригласили для участия в конкурсе как директора частной школы. А ведь у нас как: любое понятие «негосударственный», «частный», как правило, ассоциируется с бизнесом. Само слово «бизнес» всегда подразумевает получение прибыли. Но в школе прибыли нет, в моем общественном учреждении уже по Уставу прибыли не может быть. Все денежные поступления идут на аренду помещения и довольно скромную оплату работающего персонала. Собственная территория школы «Экспресс» ограничивается одной единственной арендуемой аудиторией. У меня самой нет элитного жилья. Строго говоря, скромные экономические показатели, устроители конкурса «Деловая петербурженка» деликатно попытались вывести меня из числа конкурсанток.

Т_ Насколько я знаю, это у них не получилось. Зато Вам удалось, помимо того, что стать лауреатом конкурса, разрушить, как минимум, два стереотипа. Первый о баснословных богатствах частной школы. А второй о том, что успешность определяется, в первую очередь, материальным благополучием.

О_Да, мне пришлось доказывать, убеждать, что деловая успешность  может определяться и профессиональной удовлетворенностью, выражаться в социальном капитале учеников, в расширенных социальных сетях, в том числе сетях международного партнерства, которое наша школа «Экспресс» установила как с ближним, так и дальним зарубежьем. Я могу с гордостью сказать, что деловые поездки в Латвию, Финляндию, Францию, Италии – это норма моей  профессиональной жизни. И мы над этим работаем, строим новые планы, разрабатываем очередные проекты, не останавливаемся на достигнутом.

Т_На сегодняшний день о каком новом проекте Вы могли бы сказать?

О_ Их сразу несколько. Но первоочередной - это организация хорошего удобного помещения  школы для маленьких. Ведь с каждым годом наши клиенты молодеют. Наше экстернат-образование все больше переплетается с домашним образованием. Это совсем другой возраст учеников, а, следовательно, мы должны искать и другие подходы, ведь те условия, которые можно рассматривать удовлетворительными для подростков, совсем не подходят для малышей. А мы живем, верные заветам Семена Григорьевича Вершловского помнить о тех, ради кого это все организуется.

Т_ Умение не останавливаться на достигнутом, вероятно, можно назвать Вашим вторым жизненным кредо и одним из главных секретов успешности школы «Экспресс»?

О_ Да надо мной и подруги мои подшучивают, давно уж не девочка, а все не успокоишься. А мне, действительно, кажется, стоит позволить себе не меняться, как тут же от жизни отстанешь.  Ведь современный мир меняется на глазах, и главное качество, которое мы должны развить у наших выпускников, - это научиться не бояться этих перемен, не бояться меняться самим. Ведь если вспомнить ставший для многих трагичным 1985 год, тогда многие люди как раз из моего поколения и постарше восприняли начавшуюся Перестройку как личную трагедию, именно потому что оказались сами не способными измениться. Ведь мы как жили, как воспитывались? Нам казалось, что одна профессия, одно образование – это нечто постоянное, нечто достаточное, с чем можно прожить целую жизнь. Сегодняшняя жизнь развеяла эту иллюзию. Поэтому одна из главных задач, что мы ставим перед собой – это способствовать развитию мобильности наших учащихся. А как возможно этого добиться, если мы сами для них будем примером низкой мобильности.

Т_ То есть опять возвращаемся к вашему главному жизненному правилу: учить только тому, чем овладели сами?

О_ И да, и нет. От правила своего я не отказываюсь. А вот в отношении «учить» я бы более точно сказала, что не учить, в смысле обучать, а создавать условия для самообучения, самообразования, оказывать необходимую для этого методическую помощь. Только так можно научиться не бояться перемен. Ведь что такое самообразование? Это умение проанализировать ситуацию, оценить имеющиеся в наличии ресурсы, наметить приоритетные задачи и пути их достижения. То есть как раз те навыки, которые человеку необходимы, чтобы уверенно чувствовать себя в постоянно меняющемся мире [].

…Любой опыт складывается из проб и ошибок, особенно опыт первопроходцев, каким, вне сомнения, является опыт школы «Экспресс». То, что это опыт оказался удачным, во многом объясняется его серьёзной теоретической проработкой.  А его уникальность видится в том, что возникшее сначала на страницах диссертации идеальное образовательное учреждение приобретает черты реальной питерской школы, вернее, новой образовательной среды, ставшей для большинства своих учеников очень важным переломным моментом в их жизни.  Такие переломные жизненные моменты  носят название эпифания[16].

«Эпифании» или переломные  моменты на жизненном пути человека могут быть как со знаком плюс, так и со знаком минус. Обычно в литературе рассматриваются драматические, то есть отрицательные, негативные  эпифании, разворачивающие жизненный вектор в сторону социальной неуспешности[17]. В отношении питерской школы «Экспресс», напротив, можно говорить о феномене  положительной эпифании, то есть о том случае переломного момента, когда «социальная карьера» не просто выравнивается, но получает значительный  положительный импульс.

Что служит источником такого импульса? В чем секрет  разительных перемен, когда подросток, к которому в школе, казалось бы, напрочно приклеили клеймо неудачника, в удивительно короткий срок, делает значительный рывок вперед и в учебе, и в собственной самооценке и в своих способностях выстраивать взаимоотношения с окружающими?

Возможно, ответ на этот вопрос можно было бы свести к анализу педтехнологий, к андрагогическим эффектам, заимствованными разработчиками модели школы-экстернат из богатой копилки опыта образования взрослых. Но мы предпочли остановиться на социализирующем эффекте школы «Экспресс», поскольку здесь вместе с самой атмосферой школы  ученики впитывают социальные правила успеха.  

Это большая педагогическая удача и, увы, педагогическая редкость, - ситуация, когда стены школы задают (но не ограничивают!) границы территории успеха. Хотя про стены питерской школы «Экспресс» можно говорить только очень условно, уместно вспомнив слова героя «Большой перемены» Нестора Петровича Северова: «Школа – это не просто помещение». Уточним, что территориально школа «Экспресс» - это одна маленькая арендуемая аудитория, формально закрепленная за питерской частной школой. Другое дело, что пространство успеха, проецируемое работой этой школы, значительно шире.

 Как писал Иван Иллич, полученное нами когда-то образование, не может служить нашим оправданием, «каждый из нас остается ответственным за то,  что из него сделали, даже при том, что всё, что он может сделать,  - это принять ответственность  и служить предубеждением другим»[18].  Иллич предупреждал, что поскольку современное общество всё больше выступает в качестве результата сознательного проектирования, то и образовательные возможности каждого человека должны разрабатываться сознательно. Принципиальный момент, которого так не хватает современной массовой школе, где всё, начиная от школьной дисциплины и заканчивая классно-урочной системой, превращает учащегося не в творца собственной образовательной карьеры, но в объект для манипулирования. Тем самым задаются алгоритмы действий и в будущей «взрослой» жизни, где социальное манипулирование становятся нормой.

            Эксперимент «Экспресс» начался с отказа от привычного восприятия школы как образовательного процесса, обусловленного спецификой возраста, связанного с действиями учителей и, требующего ежедневного присутствия[19]. Это новая образовательная среда, пребывание в которой обусловлено осознанным желанием (в разных случаях причины и глубина осознания разные, но это, безусловно, не механическое следование из класса в класс, потому что так заведено).  Как правило, успех выпускников напрямую зависит от того, насколько осознанным было желание учиться по-новому. Пример выпускника Димы Козлова как очень точная иллюстрация к ещё одному положению нонконформиста-философа: «Ученик с высокой мотивацией, не имеющий особых трудностей в учении, часто не нуждаются ни в какой помощи, кроме показа того, чему он хочет научиться»[20].

Учеников «Экспресс», в первую очередь, учат учиться самостоятельно. Поэтому учителей в школе немного, и действия их ограничиваются методической помощью. Их задача помочь научиться самостоятельной работе в режиме наиболее удобном и оптимальном для каждого ученика. Поэтому тут даже речи не может быть об ежедневном присутствии в классе, правиле, так раздражающем большинство современных старшеклассников. Это правило вызывает раздражение как у тех, кто не хочет учиться (мучительное сидение в стенах школ, когда за их пределами свобода и интересный досуг), так и у тех, кто хочет учиться, а вынужден терять время, отбывая его на многочисленных и часто совершенно не интересных школьных  занятиях.

Школа «Экспресс» нацелена на то, чтобы помочь ученику научиться самостоятельно планировать своё время, ставить перед собой образовательные задачи, определять их приоритетность и очередность, систематически работать над их выполнением. Таким образом, разрушается аксиома, что школа – это учреждение, где учение является результатом обучения. «Экспресс» задает совершенно другие алгоритмы: здесь и сейчас твори свою образовательную карьеру сам, а в дальнейшем будь таким же успешным творцом всей своей судьбы. И очень важно, что не книжным, а жизненным примером успешности выступает директор школы.

Из интервью с Ольгой Дмитриевной Владимирской /18.11.2009/

Т_ О.Д., прошло почти примерно два года после нашего первого интервью, какие за это время у Вас произошли перемены?

О_Я сейчас открыла вторую фирму, «Анэкс» называется, то есть андрогогический экспресс. Это будет учреждение, где учителя будут учиться дистанционно и по собственному желанию.

Т_ И как Ваши две фирмы между собой согласуются?

О_Отчасти можно сказать, что наш «Анэкс» - это в какой-то степени стратегия выживания. Я уже давно об этом думала, что нужно что-то ещё дополнительное придумывать, чтобы выжить. А тут в конце лета ногу сломала, с внуком отдыхала в Финляндии, на велосипедах катались. И потом полтора месяца пролежала в гипсе. За это время о чем только не передумала. И пришла к окончательному решению, подала документы на открытие фирмы, уволилась с прежней работы, арендовала новое помещение на Казанской улице. Теперь вот хочу после завершения ремонта перевести туда и свою школу. Хотя, конечно, и жалко и страшно уходить с уже насиженного и проверенного места, к тому же там я вот только что добилась для школы на пять лет льготной аренды. 

Т_А как сейчас у Вас идут дела в школе? Как сказался на вашей работе кризис?

О_По правде сказать, кризис как таковой мы не особенно почувствовали. Несомненн, у какой-то категории родителей начались финансовые трудности, что сказалось на их платежеспособности. Но за два года от нас ушли только три человека, из наших, как мы называем «маленьких», из группы 5-8 классов. А из выпускных классов не ушел ни один человек. Мы по-прежнему сохранили набор с пятого класса. И то, что набор на этой ступени сейчас меньше, я это в первую очередь связываю не с кризисом, а с тем, что сейчас находимся на самом дне демографической ямы, Сейчас оканчивают школу дети, рожденные в 92-93м году, когда был самый низкий уровень рождаемости. Поэтому проблемы с наполнением классов — это сейчас скорее общая норма, чем специфика какой-то конкретной школы. Тем не менее, в 2009 году у нас было 24 выпускника и из них только двое не сдали ЕГЭ по математике. И то, это был такой прогнозируемый результат. Обе девушки не из общеобразовательной школы к нам перешли. Одной было 19 лет, другой  24 года. И обе совершенно не понимали, как изменились требования. Я их честно не хотела допускать до экзаменов. Но меня учителя уговорили дать им шанс, такую попытку на везение. Конечно, дело здесь не в одной математике. Но это вот как раз это случай, говорящий,  что наш опыт не из одних удач состоит. До девушки этой мы так и  не смогли достучаться. Но в целом, результатами года  мы довольны. Из оставшихся 22 выпускников, успешно сдавших экзамены, только одна девушка никуда не поступала, но это у них в семье так было заранее продумано. Две девушки поступили в колледж. Это тоже были не школьницы, перешедшие из школы, а пришли к нам с большим перерывом в обучении. Остальные ребята  поступили в разные вузы.

      Т_А как сказался кризис на ваших учителях?

      О_Вы знаете, коллектив у нас держится, люди не уходят. Два года назад ушли два молодых педагога. Но они не перешли в другую школу или вуз, а вообще ушли из образования. Как одна из них сказала, ушли из нищеты. Я долго переживала, обе учительницы были очень интересными, талантливыми и с детьми контакт у них хорошо получался. А с другой стороны, и не понять их не могла. Например, одна из них — очень хороший географ, у неё столько интересных неординарных идей было. Но это значило смириться с нуждой. Ведь чем выживают сегодня школьные учителя? Репетиторством. А какое репетиторство у географа? А значит, и возможностей дополнительных заработков никаких. Но это вот была наша единственная потеря. Сейчас у нас работает 12 учителей плюс пять человек обслуживающего персонала, включая сюда завуча, ответственного за печать, за обработку документов. Печатью и документами занимаются соответственно  мои муж и сын. Мы ведь с самого начало наше дело создавали как семейное предприятие. Да и с другим персоналом наши отношения всё больше напоминают  семейные. Для меня очень важно, что люди не просто держатся за свои места. Они явно   на своей работе растут. У нас сейчас две учительницы поступили в аспирантуру. Одна работает по общепедагогической тематике, другая готовит диссертацию по специальности русский язык как иностранный. И уж точно все учителя продвинулись в своей компьютерной грамотности. У нас ведь работают, главным образом, пожилые учительницы. А обучение становится все более дистанционным и поначалу большинство из них от одного вида  компьютера в ужас приходили, зато сейчас такими продвинутыми пользователями стали, «банерами обмениваются влет». Активно осваивают пространство в джимэйле. Это наш системный администратор нас заставляет, чтобы мы там работали. Дело, конечно, не только в компьютерной грамотности или даже просто в профессиональных качествах. Учителя, как уже сказала, у нас все со стажем. И за это время они все научились преподавать собственный предмет. Это касается учителей не только нашей школы. Я бы сказала, что для учителя вообще характерна определенная «зашоренность» кругозора. Вот свой предмет, кто лучше, кто хуже знает, а дальше — уже не круг их интересов. Сейчас я стараюсь эту ситуацию как-то перемоделировать. Во-первых, мотивирую на чтение книг.

Во-вторых, стараемся ходить в театры. В-третьих, по мере возможности организую поездки. И главное правило — стараемся всё обсуждать. Все, что интересное  сама прочитаю, своим учителям приношу. И у нас по кругу читают, а потом всё обсуждаем. Вот очень активно обсуждали «Класс коррекции»… Хотя это легко сказать: обсуждать. А для нашей школы и это проблема. Вот сегодня у нас учительница русского языка работает с 11 часов до пяти. Завтра примерно такой же график у учительницы математики. Наши учителя довольно редко пересекаются. Но последнее время и в этом вопросе лед тоже тронулся. В этом году я всем своим учителям на новый год подарила по билету в театр Ленсовета (до этого дарила карточки Ив Роше.) Буквально заставила некоторых сделать себе загранпаспорт и свозила их на один день в Финляндию. И вот во время этих посещений театра, во время поездки мы не просто обменивались своими повседневными новостями, и обсуждали прочитанное, создается нечто большее. Затем мы ввели правило, что каждый делится с другими своими впечатлениями о совершенных поездках, увиденных спектаклях и так далее. И знаете, у людей проснулся интерес. Они как-то по-новому стали организовать свой досуг и даже строить свой семейный бюджет. Я не скажу, что наши дела так процветают, что люди стали жить намного богаче. Но они по-другому стали расходовать свои заработанные деньги, начинают специально с каждой зарплаты что-то откладывать на поездки. Вот у нас в этом году, несмотря на кризис, одна учительница съездила в Австрию, другая в Италию. И после таких поездок мы обязательно приносим альбомы с фотографиями, показываем, делимся впечатлениями. Я уверена, что всё это вместе способствует расширению кругозора, без чего современным учителем быть нельзя. Да и вообще жить становится интересней. А чем интересней тебе, тем ты интересней для своего ученика. Мы кстати в этом смысле в качестве ресурса используем и наших учеников, очень много дает общение с родителями, если это общение строится неформально. Я уже говорила о том, с каким интересом родители некоторых наших учеников читали мою кандидатскую диссертацию. Но и сами родители часто выступают источником новых знаний. Вот, например, у нас сейчас учится очень сложный мальчик. Очень трудный ученик и  психолоически очень неуравновешенный. На две головы ростом выше меня,  а чуть что в слёзы. И вот мы его опекаем, а его мама опекает нас. Она у него в детской библиотеке на Марата работает. И со всеми новинками нас непременно знакомит. Ведь дело не только в том, что не всегда денег на книги хватает, ещё и не всегда знаешь, какую книгу приобрести. Это именно она для нас открыла и книги Карелиной, и  Анны Готвальда. И что важно, мальчик свою значимость чувствует, когда нам книги приносит. Вот таким образом у нас свой мир создается. Я же со своей стороны каждый раз при встрече с учителями стараюсь не только производственные проблемы обсуждать, которых, конечно, хватает, но перевести разговор на обсуждение какой-то более широкой проблемы, поговорить о книге, о постановке, о путешествии. Готовлюсь к таким разговорам сознательно, но стараюсь обставить их так, что всё это происходит естественным образом [].

            …Как и моя информантка, всем своим предыдущим текстом я готовилась к тому, чтобы от разговора об одной школе перейти к выводам о специфике феномена школьного экстерната. Насколько естественно произойдет этот переход, судить читателю.

Проверка на прочность или Послевкусие от дегустации

            Мы живем во время, отрицающее какую бы то ни было определенность. Это касается и школы, функции которой как социального института перестали «восприниматься обществом как нечто само собой разумеющееся»[21]. Вопреки своей институциональной косности, современная школа находится в состоянии постоянного изобретения. Но даже если школа воплощает собой конкретный авторский проект (как в случае с экстернат-школой «Экспресс»), ее жизнеспособность напрямую зависит от того, насколько она отвечает социальным ожиданиям, сложившимся в обществе, и  насколько сформирован социальный заказ на ее услуги.

Начиная с 2000 г. любая российская общеобразовательная школа, имеющая государственную аккредитацию,  в праве внести в школьный устав пункт об экстернате. При этом, как и в 90-ые,  школьный экстернат остается преимущественно сферой частного сектора. Государственные школы сохраняют свой негатив к экстернату вообще и к частным экстернат-школам особенно. Последний критиркуется за дороговизну, за потакание подростковой асоциальности, за превращеие экстернов в заложников родительских амбиций и в жертв комплекса вундеркинда; за образовательные темпы, приучающие ребенка к цейтноту и к роли «вечно догоняющего». Учителя частных школ клеймятся как халтурщики, использующие экстернат в качестве дополнительного заработка[22].

В свою очередь, частные экстернат-школы, подчеркивают, что они, будучи ориентированы на совершенно новый тип отношений с учеником и его родителями, успешно находят свою целевую аудиторию, потому что удовлетворяют назревший социальный заказ. Устойчивость социального заказа на экстернат подтверждается устойчивостью положения частных экстернат-школ в годы кризиса. Некоторое уменьшие количества экстернов объясняется не столько падением платежеспособности клиентов, сколько тем, что годы кризиса совпали со дном демографической ямы.

Как показал обзор образовательных сайтов, школьный экстернат остается, прежде всего, образованием для большего города (здесь наиболее полный спектр клиентов), но в то же время сеть экстернат-школ расширяется, включая в себя новые города. Традиционно потребители экстерната - это  «конфликтные» дети, не нашедшие понимания в прежних школах; физически ослабленные, спасающиеся от  изматывающей школьной нагрузки, в том числе, дети-инвалиды; яркие способные ученики, которым скучна школьная программа; молодые люди, стремящиеся пораньше закончить школу и поступить в вуз, чтобы избежать призыва в армию; уже взрослые клиенты, в силу разных обстоятельств не получившие в свое время школьный аттестат. Среди экстернов много юных спортсменов, музыкантов, художников, фото-моделей, которые не в состоянии принять традиционный алгоритм школьной жизни. Особая категория - дети иностранцев, с трудом адоптирующиеся к российской школе. А так же российские дети, выехавшие с родителями за границу.  Экстернат привлекает возможностью концентрации усилий на конкретном цикле предметов. Отсюда целая волна старшеклассников, мотивированных на поступление в вуз. Возможны и «точечные» обращения, например, в случае конфликта со школьным учителем ученик имеет право сдать зачет по учебному предмету в частной экстернат-школе, и эта оценка считается легитимной.

            Условно можно выделить три периода формирования потребительского интереса к экстернату (тут мы, в первую очередь, ориентируемся на изученный нами опыт школы «Экспресс»).

            Первый период: с начала 90-х по начало нулевых. Период был отмечен тем, что  большая часть «клиентов» была мотивирована на получение аттестата, а не образования. «Это был «лохматый» контингент, - вспоминает О. Д. Владимирская. - Приходило много народа, который по той или иной причине не смог удержаться в обычной школе. Именно тогда сложилась легенда об экстернате, как об «отстойнике». То  есть мы принимали всё, от чего отказывалась нормальная школа. К тому же в конце 90-х был приток ребят прошедших  Чеченскую войну. Как правило, это были ребята с аттестатом только 8-го класса. Они возвращались после армии домой, на заводах прежних рабочих мест не было. Им чуть за двадцать. Часто у каждого уже своя семья, которую кормить надо. А работы никакой. И специальности нет. Этим ребятам надо было выжить. Никакой мотивации на обучение у них, разумеется, не было. И знания часто были просто нулевые. От нас им нужен был только аттестат. Но я своим педагогам говорила так: раз пришли к нам, а не к бандитам, то мы должны хоть умереть, но помочь им».

            Второй период: примерно 2002-2006 года. Формируется новый контингент: ребята, которые выбирали экстернат сознательно и были мотивированы быстрее окончить школу. Показательно, что это был, как правило, выбор самого подростка, а не его родителей. Из интервью с О. Д. Владимирской /5.03.2010/: «Доля таких ребят росла. Иногда они говорили, мне нужно успеть поступить в институт, чтобы не пойти в армию. А иногда просто мотивировали своим стремлением к самостоятельности. Например, мои родители имеют кафе, я хочу им помогать, а не просиживать дни в школе. Эти ребята были гораздо лучше, чем их родители информированы об экстернате. Они знали, куда и на что идут. И с ними было легко и приятно иметь дело. А со стороны родителей мы, наоборот, часто встречали скепсис, недоверие, я бы сказала, некий страх обывателя перед революцией».

            Третий период: примерно с 2006-2007 г. по настоящее время. Этот  этап отмечен изменением отношения  к экстернату со стороны родителей. Появляются совершенно новые «клиентские семьи», которые выбирают экстернат не как палочку-выручалочку из сложившейся непростой ситуации, а как, на их взгляд, оптимальную форму обучения. Формируются первые «клиентских династии», когда вслед за старшими детьми, закончившими школу-экстернат, в эту же школу родители приводят своих младших детей. Другая новая тенденция - обращение в школу-экстернат по рекомендации тех, кто эту школу закончил. Например, в питерскую школу «Экспресс» в 2009 году из 28 человек 7 человек пришли по рекомендации её бывших выпускников. «Это наши самые лучшие клиенты, - так  прокомментировала эти цифры директор школы. - Они не просто знают, куда и зачем идут, они настроены на сотрудничество, а главное, они верят в успех». Третья тенденция текущего периода - расширение возрастных рамок экстерната. На этом остановимся чуть подробнее.

            Экстернат по-прежнему продолжает существовать как одна из разновидностей образования для взрослых. «У нас за время существования школы накопилось столько разных историй. Например, одна из наших выпускниц поступила на геофак. Проучилась первый курс, а летом уехала в Крым на практику и оттуда привезла домой мальчика. Представила родителям - это мой муж. А у мужа только аттестат джанкойской школы за 9 классов. Родители девочки, люди с высшим образованием, оба врачи, говорят ему, если хочешь жить в нашей семье, должен учиться. И теща привела своего зятя к нам. Ускоренного темпа в этом случае не получилось, потому как тут нужно было почти всё начинать с нуля. К тому же молодой человек на стройке работает. И мы для него, как для каждого нашего ученика, подбирали индивидуальный образовательный маршрут. Так через год этот ученик привел к нам двух своих приятелей. Вместе с ним на стройке работают. Одному 29 лет, и у него семь классов образования. Другому - 23 года, и 8 классов образования. Причем это, надо сказать, совершенно «нормальные» люди и по-своему довольно успешные. Работают в хорошей финской строительной компании, получают неплохую зарплату, на занятия приезжают каждый на своей машине. Но так получилось в своё время, что школу не закончили, а потом, как они сами говорили, за школьную парту садиться стыдно было. «Засмеют!». А тут им объясняют, что каждый будет один на один с учителем, что для каждого подберут оптимальную учебную программу и не засмеют, а помогут. И сейчас эти ребята у нас очень даже успешно учатся». Это из случаев так называемого «взрослого» экстерната, который имеет уже солидную историю, проработанное методическое и методологическое сопровождение, чего пока ещё нельзя сказать о «раннем» экстернате.

            Тенденция последних лет - появления «младшего детского» экстерната (уровень с 5-го по 8-ой класс), что сближает экстернат с домашним образованием (получение образования в семье). Для обеих образовательных форм показательно деятельное участие родителей в процессе обучения. Так в уставе экстернат-школы «Экспресс» подчеркивается, что семья берет на себя ответственность за обучение ребенка, а педагоги школы лишь фиксируют результаты этого обучения. «Разумеется, фиксацией (зачетами, экзаменами) наша деятельность не ограничивается. Но если учащимся 10-11 класса, как правило, бывает достаточно, нашей методической помощи, чтобы оптимально организовать процесс самообучения, то младшим школьникам этого мало. Их ещё надо учить. И тут родители не всегда в состоянии справиться, просто потому, что не все родители способны учить» - из интервью с О.Д. Владимирской /5.03.2010/. Следовательно, возникает проблема педагогической поддержки таких родителей. Но, по словам директора школы «Экспресс», решить эту проблему сложно в условиях правовой неопределенности.

            Получение образования в семье - форма (как и экстернат), закрепленная Законом об образовании от 1991-го года. Однако оба Положения и об экстернате, и о семейном образовании под предлогом, что их нужно доработать, специальными указами были отменены. Положение об экстернате было действительно доработано (Положение от 2000 года), и на него сейчас опираются все учебные учреждения, оказывающие экстернат-услуги. С семейным образованием получилось иначе. Доработанного Положения о получении образования в семье так и не вышло. В итоге, сложилась двойственная ситуация, когда по Закону об образовании получение образования в семье считается легальным, но юридического сопровождения для этой формы в виде специального Положения не существует. Одно из предположений, в чем причина такой двойственности - непроработанный финансовый аспект. По закону, каждый школьнику, независимо от того, в какой форме он изучает школьную программу, гарантируется государством фиксированное финансовое сопровождение. Следовательно, если обучение проходит не в стенах школы, родители, взявшие на себя обучение своего ребенка, должны получать от государства определенную финансовую поддержку.

            Из интервью с экспертом: «Было несколько таких прецедентов, когда родители, переведшие своего ребенка на семейное обучение, подавали на гороно в суд и выигрывали дело, то есть добивались от гороно каких-то денежных выплат. Но сама процедура была не продумана. Думаю, это была главная причина, почему Положение о получении образования в семье было отменено. Ну, а нового, как мы знаем, до сих пор не предложено[23]». В итоге,  расширяя клиентскую базу экстернат-школ и делая, таким образом, их положение более стабильным, «омоложение» экстерната обернулось для этих школ рядом сложно решаемых проблем.

            Например, когда создавалась питерская школа «Экспресс», ее контингент условно делился на «взрослый» экстернат и «школьный» экстернат. «Школьный» экстернат не был однороден. Он различался по своему социальному составу, мотивировке выбора экстерната, по способностям учащегося к обучению (главным образом, к самообразованию), по своему предыдущему школьному опыту. Но это была определенная возрастная группа, на которую и было ориентировано методическое сопровождение экстернов. С появлением в школе учащихся 5-8 классов стало понятно, что этих детей надо сначала подготовить, прежде чем переводить их на самообразования. «Тут непосредственно без процесса научения обойтись невозможно. Естественно, у меня появилось желание отразить это в школьном Уставе. А именно развести две категории наших клиентов. Экстерны, которым мы должны дать стандарт образования за 9 или 11 классов. И учащиеся 5-8 классов, которых я хотела официально оформить как семейное образование. о Н в Комитете по образованию мне очень твердо сказали, чтобы я попридержала свои инициативы. Вот есть у меня экстернат-школа, ей и должна заниматься, а в семейное образование совать нос незачем» - из интервью с директором школы «Экспресс» /5.03.2010/.

            Таким образом, возникший в рамках демократизации образовательной системы школьный экстернат по-прежнему находится в определенной бюрократической ловушке. И уж, вне всякого сомнения, немало ловушек предстоит преодолеть исследователю, желающему не только «продегустировать», но изучить состояние школьного экстерната. Как минимум, предстоит не просто разобраться в неоднозначности юридического обоснования экстерната, но и преодолеть чиновничье сопротивление сделать эту дискуссию открытой и прозрачной. Исследователю грозит утонуть в финансовых дебрях, в этом, пожалуй, одном из самых сложных и закрытых аспектов проблемы.

            По мнению экспертов, на сегодняшний день реальное количество экстернов совершенно не реально отразить в статистике. Так, практически все вечерние школы оказывают экстернат-услуги. Но оказывается, все экстерны в этих школах идут «вне контингента», то есть элементарно не включены в алфавитные списки. Ведь на каждого учащегося нужно было бы оформить отдельное финансирование, что явно не выгодно представителям районо. С другой стороны, сокрытие реального количества учащихся позволяет школе не раскрывать все свои источники доходов. В итоге, вычислить экстернов  вечерней школы можно, только сравнив алфавитные списки учащихся с книгой выдачи аттестатов. А тут уже вряд ли какой администратор добровольно допустит исследователя к своей «двойной бухгалтерии».

            Пока же итогом «дегустации» становится постановка новых вопросов. Например, кому выгодна непрозрачная статистика экстерната? Министерству образования, избегающему таким образом прозрачности финансового сопровождения каждого экстерна? Самим образовательным учреждениям, скрывающим своих экстернов и, следовательно, те доходы, которые экстерны приносят школе?  Там, где вопросы затрагивают интересы собственности, как правило, возникает почти непреодолимая стена.  Каким образом её преодолеть, не нарушая этический кодекс социолога? Загадки статистики выявляют острую социальную проблему. Ведь там, где образование превращается в простое извлечение прибыли, спекуляции просто неизбежны, а все благие намерения, как правило, оборачиваются беспринципной профанацией. Таков примерный круг проблем, «раскрыть» которые надеюсь в своем дальнейшем исследовании.

[1]     Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. С.462.

[2]     Смирнова Е.Э. Введение в социологию образования. СПб.: Интерсоцис, 2006. С.21.

[3]     См., например: С.9. Альтернативное образование: доступность выбора, социальнаяниша для маргиналов или институт неравенства? Исследование негосударственных образовательных учреждений Санкт-Петербурга. Отчет по проекту . СПб., ЦНСИ, 2007. Смирнова Е.Э. Введение в социологию образования. СПб.: Интерсоцис, 2006.

[4]       Вечерняя школа. Справочник по вопросам очного и заочного обучения работающей молодёжи и взрослых. М., 1973. С. 396-402.

[5]      Приказ Министерства Образования РФ от 23 июня 2000 г., № 1884 “Об утверждении положения о получении общего образования в форме экстерната».

[6]     Цит. по: Один. Дома / Невское время. 2 июня 2009 г.

[7]     О причинах  «бума» частных школ 90- х см., например: Альтернативное образование: доступность выбора, социальнаяниша для маргиналов или институт неравенства? Исследование негосударственных образовательных учреждений Санкт-Петербурга. Отчет по проекту . СПб., ЦНСИ, 2007.

[8]      Единая информационная служба. Индивидуальный подбор школ и консультаций по вопросам экстернатной формы обучения. Телефон: (495) 748-07-13. E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

[9]      сайты

[10]      Роль негосударственных образовательных учреждений в развитии петербургской школы: возможность и действительность. Аналитический доклад Общественного института развития школы. СПб, 2006. Альтернативное образование: доступность выбора, социальнаяниша для маргиналов или институт неравенства? Исследование негосударственных образовательных учреждений Санкт-Петербурга. Отчет по проекту . СПб., ЦНСИ, 2007.  (Пользуюсь случаем выразить благодарность О. Е. Лебедеву и И.Олимпиевой за предоставленные материалы по проведенным исследованиям).

[11]      диссертации

[12]     По согласованию с информантами материал по школе «Экспресс»», в том числе личные имена, в публикации не кодируется. Во всех других случаях используются формулировки «по мнению эксперта», «из экспертного интервью». В качестве анонимных экспертов выступают директора, учителя частных школ Санкт-Петербурга, чиновники из Комитета по образованию Санкт-Петербурга, специалисты Академии постдипломного педагогического образования (АППО). Как показало исследование, тема экстернат-образования довольно сензитивная, в итоге, большинство информантов пожелали сохранить своё инкогнито.

[13]     Владимирская О.Д. Социально-педагогические условия организации экстерната как образовательного учреждения. Диссертация на соискание степени кандидата педагогических наук. СПб

[14]  Таким переходом от «дегустации единичного» к определенному уровню генерализации выводов мотивирована последующая стилистическая раздвоенность текста. Когда речь идет об опыте школы «Экспресс», преобладает формат интервью, где Т_ это вопросы социолога (Татьяна Шманкевич), О_ ответы информанта, директора школы «Экспресс» (Ольга Владимирская).  [] маркируют завершение фрагмента интервью. Три точки в начале абзаца обозначают, что снова идет авторский текст. Представляется, что при таком построении читателю будет более понятна исследовательская кухня: на основе чего автором делаются выводы и насколько они обоснованы.

[15]      Владимирская О.Д. Самообразование: пять шагов. НОУ «Экспресс», СПб, 2006. - 104 с.

[16]      Эпифания / epiphanies   – в переводе крещение.

[17]      Хамфри Р. Эпифании и социальные карьеры: влияние решающих моментов жизни на биографию. – Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ: Материалы международного семинара / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. Центр независимых социологических исследований. Труды. Выпуск 5. – Санкт-Петербург, 1997, С. 82.

[18]      Иллич И. Освобождение от школ. Пропорциональность и современный мир: (фрагменты из работ разных лет)пер/ Иллич Иван; под ред. Т. Шанин; Моск. высш.шк. социальных и эк. наук. – М: Просвещение, 2006 – с. 47.

[19]      Нами перечислены основные положения критики Иваном Илличем современной массовой школы, того, в чем социальный философ видел абсурдность школьного образования (Иллич И. Освобождение от школ. Пропорциональность и современный мир: (фрагменты из работ разных лет)пер/ Иллич Иван; под ред. Т. Шанин; Моск. высш.шк. социальных и эк. наук. – М: Просвещение, 2006 – с. 48). Исключение составляет пункт об обязательной школьной программе. Иллич, выступая против школы как основного образовательного института, отрицал пользу каких бы то ни было стандартов. Работа «Экспресс», напротив, организована в четком соответствии с образовательными стандартами. Другое дело, что отношение к ним не схоластическое, а творческое.

[20]      Там же. С.104.

[21]  Брунер Дж. Культура образования / Пер. Л.В. Трубицыной, А.В. Соловьёва/ Моск. высш. шк. социальных и эк. наук. М.: Просвещение, 2006. С.5.

[22]     В силу незначительной часовой нагрузки работа в экстернат школе для учителя, как правило, не основное место работы.

[23]    Из интервью с директором частной школы СПб, 18.02.2010/.