Конец лета и начало осени ознаменовались у петербуржцев не только традиционно эмоциональным стартом нового учебного года. Поводы для нешуточных страстей подарили также события околоархитектурные: «Мефистофеля уничтожили!», «Казанский красят!» Несмотря на в определенном смысле противоположные причины, бьются градозащитники в обоих случаях с одинаковой силой как за скульптуру вымышленного образа дьявола, до недавних пор располагавшуюся на фасаде одного из петербургских домов, так и за реальный объект наследия культуры и религии, на котором сейчас ведутся отделочные работы. Равно как многие активисты не видят особой разницы между вандалами, расколотившими горельеф с изображением злого духа, и авторами проекта реновации Казанского собора.
В случае с последним сделать однозначные выводы, портят фасад или спасают, сложно даже самим архитекторам, среди которых тоже нет единства мнений, а несведущим в реставрационных технологиях обывателям – и подавно. Большинство утверждений нам придется принять на веру. Например, то, что без проведения этих работ храм серьезно пострадает, и колонны со временем рассыплются. Или то, что в наше время не придумали пока иного вещества, способного защитить разрушающиеся от возраста и климатических условий поверхности туфа, чем пресловутое «известковое молочко».
Весь сыр-бор разгорелся как раз преимущественно из-за цвета, который должен приобрести храм после завершения всех работ, и способа его нанесения. Каждый, кто видел культовое сооружение хотя бы на фотографии, а большинство учеников «Школы Экспресс» лицезрели его и воочию, прекрасно помнит его внешний вид и оттенок камня. Уверена, что большинство из вас согласится, что в последние годы он был темный. В исторических справках о цвете Казанского собора говорится «светло-желтый» или «светло-бежевый», «светло-пегий». Оставив вторую часть сложносоставных слов на нюансы личного восприятия, отметим, что повсеместно фиксируется именно светлый тон. Тот самый, который мы уже видим на отреставрированной части фасада. С этим, осмелюсь предположить, опять же, согласятся все. А коль так, то о чем же спор?
Что же касается самого процесса покраски, как способа реставрации, то если специалисты утверждают, что иного пути сохранить камень от разрушения нет и оставлять все как есть нельзя, лично я предпочту согласиться с этим вариантом. «Лучшее» и «идеальное» – это разные понятия, и иногда настолько, что кажется – хуже не бывает. Дискуссии о совершенстве методик лучше оставить профессионалам, ясно понимающим, о чем идет речь. Всем остальным остается лишь принять предложенное как данность. В конце концов, кто плачет о потерянных волосах, когда лечится от рака?
Конец лета и начало осени ознаменовались у петербуржцев не только традиционно эмоциональным стартом нового учебного года. Поводы для нешуточных страстей подарили также события околоархитектурные: «Мефистофеля уничтожили!», «Казанский красят!» Несмотря на в определенном смысле противоположные причины, бьются градозащитники в обоих случаях с одинаковой силой как за скульптуру вымышленного образа дьявола, до недавних пор располагавшуюся на фасаде одного из петербургских домов, так и за реальный объект наследия культуры и религии, на котором сейчас ведутся отделочные работы. Равно как многие активисты не видят особой разницы между вандалами, расколотившими горельеф с изображением злого духа, и авторами проекта реновации Казанского собора.
В случае с последним сделать однозначные выводы, портят фасад или спасают, сложно даже самим архитекторам, среди которых тоже нет единства мнений, а несведущим в реставрационных технологиях обывателям – и подавно. Большинство утверждений нам придется принять на веру. Например, то, что без проведения этих работ храм серьезно пострадает, и колонны со временем рассыплются. Или то, что в наше время не придумали пока иного вещества, способного защитить разрушающиеся от возраста и климатических условий поверхности туфа, чем пресловутое «известковое молочко».
Весь сыр-бор разгорелся как раз преимущественно из-за цвета, который должен приобрести храм после завершения всех работ, и способа его нанесения. Каждый, кто видел культовое сооружение хотя бы на фотографии, а большинство учеников «Школы Экспресс» лицезрели его и воочию, прекрасно помнит его внешний вид и оттенок камня. Уверена, что большинство из вас согласится, что в последние годы он был темный. В исторических справках о цвете Казанского собора говорится «светло-желтый» или «светло-бежевый», «светло-пегий». Оставив вторую часть сложносоставных слов на нюансы личного восприятия, отметим, что повсеместно фиксируется именно светлый тон. Тот самый, который мы уже видим на отреставрированной части фасада. С этим, осмелюсь предположить, опять же, согласятся все. А коль так, то о чем же спор?
Что же касается самого процесса покраски, как способа реставрации, то если специалисты утверждают, что иного пути сохранить камень от разрушения нет и оставлять все как есть нельзя, лично я предпочту согласиться с этим вариантом. «Лучшее» и «идеальное» – это разные понятия, и иногда настолько, что кажется – хуже не бывает. Дискуссии о совершенстве методик лучше оставить профессионалам, ясно понимающим, о чем идет речь. Всем остальным остается лишь принять предложенное как данность. В конце концов, кто плачет о потерянных волосах, когда лечится от рака?